болтливый наблюдатель за беспорядком
Оригинал: "Grace of God"
Автор: Mandy aka geneticallydead
Пейринг: Бичер/Келлер
Переводчик: in between days
Рейтинг: R
Примечание: сиквел к Poison
Холли погибает в воскресенье. Ранним утром в воскресенье. Переходит улицу, всего лишь на пару шагов обогнав бабушку, по дороге к церкви, светлые волосы, наверное, заплетены в две детских косички, подпрыгивают на плечах, уже подросток, но все еще слишком юная, чтобы самостоятельно выбрать стиль.Холли погибает в воскресенье. Ранним утром в воскресенье. Переходит улицу, всего лишь на пару шагов обогнав бабушку, по дороге к церкви, светлые волосы, наверное, заплетены в две детских косички, подпрыгивают на плечах, уже подросток, но все еще слишком юная, чтобы самостоятельно выбрать стиль.
Просто шаг в другом направлении. Слишком быстро, а может, слишком медленно. Как бы там ни было, Холли остается на капоте чужого автомобиля.
Водитель не свернул, не успел осознать все последствия того, что девочка выскочила на дорогу, потому что он был пьян.
Какая ирония.
Тоби не знает об этом воскресным утром, когда следует за равнодушным охранником в офис сестры Пит. Он не знает, что грядет. На его лице все еще прячется легкая улыбка, единственное, что он может себе позволить. Она появилась потому, что Келлер решил, в полном соответствии со своей Келлеровской логикой, что ему нужно пойти на мессу. Не ради очищения души (Мукада до сих пор старается не морщиться), а из-за неутолимого стремления к телу Христову. Или же из-за маленьких вафельных облаток, символизирующих собой плоть Спасителя.
Келлер хочет вафлю? Он идет на мессу.
Тоби стучит в дверь кабинета Питер Мари. Он все еще не знает. Он заходит, закрывает за собой дверь, и до сих пор не знает. Он делает еще один шаг, удивляется присутствию МакМануса и Квернса – все еще не знает – а потом смотрит на сестру Пит, присевшую на краешек стола. Он смотрит на ее лицо, заглядывает ей в глаза.
И вот теперь он знает.
Он знает.
«О боже мой,» - говорит он и падает.
«Тобиас!»
МакМанус и Квернс подхватывают его, опускают на пол, кружащийся и подскакивающий, каждая деталь на казенном ковре выделяется с ужасающей точностью. Забавно, думает он, этот коричневый ковер скорее всего когда-то был другого цвета.
«Бичер, это Холли.» - говорит МакМанус ему на ухо. – «Она… ее сбила машина. Этим утром. Они с твоей матерью шли в церковь, и Холли выскочила на дорогу…»
(разлетающиеся косички)
«и… они ничего не смогли сделать. Она умерла в машине скорой помощи.»
Кто? Кто это сделал? Кто сделал это с его маленькой девочкой?
«Бичер… человек, который ее сбил. Он… он был пьян.»
Шершавый ковер поднимается ему навстречу, когда он начинает падать, царапает лицо, когда его тошнит. Тоби слышит, как МакМанус и Квернс ругаются, что-то кричат охраннику, чувствует, как Пит гладит его по спине. Видит, коричневый-а-когда-то-другого-цвета ковер, испачканный в его собственной блевотине, и мир обрушивается на него, падает, как карточный домик, и каждая карта опускается на землю лицом вниз, как сам Бичер.
*
Он приходит в себя в медицинском корпусе. Крис сидит рядом с его кроватью, уставившись вперед, руки сжимают подлокотники кресла, которое он раздобыл неизвестно где. Тоби чувствует себя чище, но не лучше. Холли. Горячие слезы стекают по его лицу, крохотные мерила боли, застрявшей в горле, забившей слезные протоки, вырывающейся наружу. Ему больно.
Крис замечает, что он проснулся, медленно разгибает пальцы и встает. Они смотрят друг на друга. Слезы искажают Келлера, он превращается в нависающую громадину, тень, закрывающую собой солнце.
Тоби поднимает руку, не совсем понимая, о чем именно просит. Что-то останавливает его на полпути, и он опускает взгляд – это капельница, игла уходящая под кожу.
Келлер, нежный, как гробовщик, вынимает капельницу, срывает пластырь и отбрасывает иглу в сторону. Большим пальцем он прижимает кровоточащее отверстие на руке Тоби.
«Малыш…» - шепчет он.
Забирается в кровать, двигая Тоби, чтобы им обоим хватило места. Бичера прижимают к неподатливой твердой груди, его лицо утыкается в жаркую впадину на чужой шее. Сильные руки обнимают его, прижимают ближе, крепче. Чувственный, плотский запах Криса, не успевшего принять душ, обволакивает его, охватывает со всех сторон, душит.
Один всхлип.
Вот, чего он не мог позволить Келлеру, когда погиб Гарри. Вот, что он не мог взять, когда Джен покончила с собой. Когда убили отца. Вот оно, то, что ему нужно, что он не мог принять раньше. Но сейчас он нуждается в этом, бог видит, как он в этом нуждается.
Тоби зарывается поглубже в объятия, всхлипывает, а потом начинает рыдать. Он плачет, и задыхается, и позволяет потоку криков и слез хлынуть из его груди, через горло, в рот, а изо рта – в Келлера, позволяет ослепительному, обжигающему горю перелиться через край и затопить их обоих. Холли мертва. Еще одна могила. Его прекрасная маленькая девочка мертва.
В другом углу комнаты МакМанус и Глория Нэйтан наблюдают за ними в тишине и бессильно стискивают зубы.
*
Холли спит у него на руках, такая крошечная, нежная и светловолосая. Она дышит легко, кошмары наконец-то отступили. Мягкий вес ее тела на сгибе его локтя, солнечная прядь на лбу. Она все еще похожа на младенца, такая же невесомая, с тем же сладким запахом, словно тряпичная куколка у него на коленях. Нос пуговкой и темперамент напуганного щенка. Такая маленькая, такая израненная.
Есть что-то особенное в любви отца к дочери. Эта любовь необъятна, но абсолютно невинна по своей сути. Стремление защитить, уберечь, сохранить, а под всем этим – тонкая подкладка страха.
Мальчики, с которыми она будет встречаться, могут разбить ее сердце.
Слезы, которые потекут по щекам, когда вы будете ссориться, но ведь все эти ссоры – из любви. Она будет требовать свободы, а ты захочешь уберечь ее от беды. И вы можете сталкиваться, и не раз, пока она еще подросток, ты можешь ненавидеть эти куски железа, которые она вставляет в свое тело, краску на ее лице, на ее светлых волосах, но ты все равно будешь ее любить, потому что твоя дочь может постоять за себя.
В день свадьбы ты поведешь ее к алтарю. Вот что он себе представлял. Как-нибудь, когда-нибудь ты поведешь ее к алтарю. Ты будешь слушать, как она ругает шефа, горестно вздыхает из-за собственных детей, твоих внуков, и она вырастет прекрасней, чем ты когда-либо мог представить.
Но Холли не вырастет никогда.
На третий день Тоби открывает глаза во время переклички и не двигается, не может найти в себе сил. Келлер отгоняет охранников, как злобный пес, охраняющий свою сучку. Ха. Ленивой походкой возвращается в камеру, натягивает синюю майку, скрывая заплатки шрамов на спине.
Как-то раз Келлер рассказал ему об этом. Об операциях. Раздробленный диск в средней части позвоночника, там, где он ударился о землю. Пришлось заменить (металлический диск, Тоби, они поставили туда металлический диск). Хребет, армированный хирургической сталью, и даже два года спустя он все еще не совсем в порядке – по-прежнему не может найти равновесие.
Однажды они лежали в темноте, старая семейная пара Оз, и шептались об этом. Расскажи мне, как это было, Крис. Расскажи, как тебе было больно. Расскажи, как ты страдал. Расскажи о сломанных ребрах, об истощенных мышцах. Расскажи о дренажных отверстиях в спине, о мертвых нервах, об этой невыносимой усталости в костях. Расскажи, как долго оно заживало, как сильно чесалось.
Расскажи, как ты боялся, как ты боялся, что никогда не станешь прежним.
«Я никогда не буду прежним,» - шепчет Тоби.
«Ты что-то сказал?»
Сконцентрируйся на Крисе. Убийца Келлер.
«Чего они ждут?» - хрипло произносит Тоби, напрягая связки, которые не использовались уже несколько дней. Задыхаясь от пепла, переполняющего рот.
Крис подходит к койке, складывает руки и опирается на них. Выражение на его лице сумрачное и непроницаемое, лоб тяжел, как монолиты с острова Пасхи.
«Кто ждет чего?»
«Они. Охрана. Уже давно должны были вытащить меня отсюда.»
Короткое молчание.
«Я думаю, МакМанус шепнул им словцо-другое.»
МакМанус, милый МакМанус, так глубоко увязший в своем синдроме Милости Божьей. МакМанус, который сделал ему такие поблажки в последние два года, о которых он мог только мечтать, за которые он бы убил в первые два.
Давай, МакМанус, посмотри внимательно. Вот милостью божьей (и переизбытком мартини за многие годы) твое тюремное заключение. Твоя мертвая семья. Воспоминания о насилии и унижении, сломанные кости и пролитая кровь, твои собственные руки – руки убийцы, твой любовник-психопат.
Твоя вечность в аду.
«Чего он ждет?», - спрашивает Тоби.
Келлер взмахивает рукой.
«Он ждет тебя, Тоби. Другого тебя.»
Ах. Ну конечно.
МакМанус не уверен в шатком перемирии, которое длится вот уже два года. Он ждет, когда все развалится.
Он ждет, когда Бичер сорвется, когда Келлер отреагирует, когда люди начнут умирать.
*
Он не сходит с ума. Не выходит из-под покрова горя печально известным Безумным Бичером – ни гирек за поясом, ни ангельской пыли, бурлящей в мозгу, ни детских стишков, ни разбитого стекла, ни окровавленной плоти на зубах.
Тоби не сходит с ума, он начинает аккуратно удалять себя слой за слоем. Он копается в собственной человечности, просеивает моральные устои. То, что от них осталось после сделки с дьяволом – согласия на жизнь (без права на досрочное освобождение) с Крисом – но это было два года назад, и теперь нужно избавиться от остатков.
Не безумный… всего лишь немного дикий.
Чуть дольше паузы между словами. Чуть меньше сострадания к другим. Свежеприобретенная скука перед лицом мирских страданий, перед лицом тех, кого опускают вне твоего поля зрения, чуть меньше беспокойства о последствиях твоих собственных поступков. У него всего одна душа, и та покрыта синяками, окровавлена, искалечена, задыхается во тьме.
Ей поможет эвтаназия.
Время ускользает, день за днем в пастельно-бежевых тонах, как всегда, как должно быть. Чужие лица словно испачканы краской, он теперь один из старожилов, он, и Келлер, и О’Райли, и Альварес, и разве никто еще не заметил, как быстро умирают люди в Оз? Высокий оборот тюремного населения?
Присаживайтесь у костра, детки, мы расскажем вам историю. Новички поопытнее передают совсем зеленым сплетни, которые им самим кто-то рассказал в первый же день: это О’Райли, чертов распорядитель бала – с ним лучше не связываться. Это Альварес, холерик-латинос (как-то раз вырвал глаза охраннику собственными пальцами). А это КеллериБичер.
Не вздумай называть их пидорами, не подходи слишком близко и никогда, слышишь, никогда не трогай Бичера.
Келлер – бык с окровавленными рогами посреди Эм Сити, и слухи распространяются тут и там, переполненные подозрениями и преувеличениями. Келлер, у которого пальцы Мидаса; все, к чему он прикасается, умирает.
И Бичер… Бичер – единственная шлюха, которая не выглядит шлюхой. Калейдоскоп противоречий, мужчина на содержании и кошмар в одном лице. Другие заключенные смотрят на него и содрогаются, понимая, что время, отчаяние и кровь могут сделать с человеком. Человеком, который состоит из острых углов, ни намека на мягкость, ни следа реальности под ногами.
Потерянный. Не подлежащий прощению. Осужденный на пожизненное, зверь за решеткой, закаленный в горне основных инстинктов. Еда, сражение, секс.
По средам – консультации с Крисом и сестрой Пит. По субботам – посещения Гарри. Симметричные, одинаковые дни работы и секса, все на своих местах. Карты, шахматы, соленая еда, перемирие с О’Райли и держаться подальше от Альвареса и его мальчишек. Новый повелитель новой банды каждый второй вторник, но все замешано на уважении и дистанции. Уважайте друг друга и держитесь подальше, мать вашу.
Нет, Тоби не сошел с ума. Все кажется ему более ясным, чем когда-либо. Все эти годы, которые он провел, пытаясь быть лучше? Напрасно. Муравей, карабкающийся на Эверест. Он ярчайший, сияющий пример всего, что не так с этим миром, и черт бы его побрал, если он не подаст отличный пример.
Тоби ждет.
*
Пробуждение.
Обманчивый рассветный час перед перекличкой. Келлер все еще спит, распластавшись на нем. Тоби лежит тихо, неподвижно – прислушивается к шагам за дверями камеры. Проходит охранник, свет фонарика пляшет по стеклу. Пауза. Охранник опускает голову, луч скользит по двум телам, сплетенным на нижней койке. Он двигается дальше.
Особенное внимание, благодаря МакМанусу. Никаких драк, никакого секса… если только тебя не зовут Келлер или Бичер, в случае чего секс обычно предупреждает драку.
Мягкий вздох за спиной, ладонь на животе. Келлер сопит ему в шею. Просыпается. Длинные мышцы вытягиваются и сокращаются, кожа скользит по коже, легчайший след губ на затылке.
«Что случилось?» - бормочет Крис в полусне.
«Ничего,» - шепотом отвечает Тоби.
«Такая рань, детка. Спи.»
«Не могу.»
«Что-то не так?»
«Все.»
Долгое молчание.
Еще одно движение, пальцы, цепляющие пояс белья, опускающиеся в пах. Пытаются добиться реакции от вялого члена. Это утешение от Келлера, его специальный ответ на все странные ситуации. Тоби ведет себя загадочно? В депрессии? Трахнуть его.
«Прекрати,» - шипит он, раздраженный поглаживающей его рукой.
«Ну, прости.»
Рука убирается. Очередное долгое молчание, и напряжение за его спиной взвинчивается, усиливается. Убийца Келлер, его собственный заводной солдатик, закрученный, как пружина, готовый сорваться в любой момент. Постоянно.
Правило №1, установленное во время семейных консультаций звучит так: Говорите О Своих Чувствах. Но правило №23 – Не Пытайтесь Решить Проблему При Помощи Секса (без имен, Крис).
Тоби вздыхает и поддается рефлексам, выработанным на консультациях.
«Сестра Пит мне сказала. Его судебный процесс подходит к концу.»
Его зовут Терри Брэнсон. Биржевой маклер. Тридцать три года, отец двоих детей. Достаточно обеспечен, хорошо образован, сияющее золотое сокровище среди хороших парней, новый вид человека, застывшего на краю бездны. Где-то в четырех годах от регулярных измен жене с секретаршей и в пятнадцати – от замены секретарши шлюхами.
Алкоголик.
Удивительно, что Гугль может рассказать о человеке… просто научись читать между кодами.
«О,» - говорит Келлер.
О, да.
«Ты же понимаешь, что мы должны его убить, правда?» - спрашивает Келлер.
«Ага.»
«Нужно сделать так, чтобы он взбесил О’Райли,» - размышляет Крис. – «Тогда ему кранты.»
Тоби чувствует обжигающую волну признательности и любви. Удивительно, как могут измениться приоритеты. В тюрьме такой находчивый человек как Келлер – твой лучший друг, твое главное оружие. Стальное лезвие в ножнах твоей решимости.
Вот в чем разница между принятием прошлых проступков и ожиданием новых. Такого человека как Крис нельзя любить по частям. Нельзя любить его нежную сторону или его игривость, нельзя любить его соблазнительность или стремление защитить. Нужно любить его целиком – жажду крови и заговоры, обман и ненависть. Нужно любить его, выхаживать его, принимать его и одобрять.
Тоби нужно, чтобы кое-то умер; пришло время для одобрения.
*
МакМанус роняет на стол пачку сигарет, и значит, день будет одним из этих.
«Я полагаю, что ты уже слышал,» - говорит МакМанус и опускает жалюзи на окнах. Подходит к своему креслу, таким уставшим и опустошенным Тоби его еще не видел.
Они закуривают.
«Терри Брэнсона отправят в Оз. Если его осудят, он будет здесь,» - говорит Тоби.
«Что ты собираешься с ним делать?»
Тоби начинает раскачиваться на задних ножках стула, выпуская кольца дыма в потолок. Смотрит, как они распадаются в потоке переработанного воздуха из кондиционера. Позволяет молчанию растянуться ровно настолько, чтобы ощутить зуд.
«Ничего,» - наконец произносит он.
«Ничего?»
«После того, как Оз снова открыли, после того, как вернулся Келлер… я сказал тебе и сестре Пит. Я хочу жить в мире. Терри Брэнсон получит свое в основном блоке и без моего вмешательства.»
«Я тут думал… его покалечат в основном блоке.»
Тоби опускает стул на все четыре ножки, легкий сдвиг в силе притяжения. Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на МакМануса (ты, что совсем охуел? Ты серьезно?), и сигаретный пепел падает на пол.
«Ты собираешься взять его в Эм Сити.»
Ответ читается прямо здесь, на мрачном лице МакМануса, стареющем лице человека, чьи надежды и мечты разбились о непроницаемую систему. Но железная уверенность все еще здесь, никуда не делась. Надуваем шарики, скоро будет еще один день рождения.
«Я совершил несколько ошибок, Бичер,» - тихо говорит он. – «По отношению ко всем. По отношению к тебе. Если бы я…»
… он давится собственными словами.
«Это твой второй шанс, Тим?» - презрительно усмехается Тоби. Он ощущает, как изменяется выражение лица, как блестят глаза и оскаливаются зубы, и МакМанус выглядит совсем грустным
Здесь милостью Господней…
«Я хочу, чтобы ты ходил на дополнительные консультации к сестре Пит. Разберись с переводом Брэнсона. Может, вы примете участие в совместной терапии…»
Тоби фыркает.
«Бичер… Тобиас. Я знаю, что это исключительно тяжелая ситуация. Но я хочу, чтобы ты вспомнил, каким был ты сам, когда попал сюда. Все плохое, что с тобой случилось, потому что никто… потому что люди, которые должны были помочь, не помогли.»
Вина опускается на МакМануса, горечь и раскаяние.
«Тот человек,» - произносит Тоби, поднимаясь со стула. – «Тот человек уже давно мертв, МакМанус. Похоронен рядом с женой и детьми.»
Он бросает догоревший окурок и рассеянно выходит.
*
Он ходит на консультации к сестре Пит и говорит все, что нужно сказать. Он устал от насилия, говорит ей Тоби. Он смирился со всем этим дерьмом, в которое его опускает жизнь, говорит ей Тоби. У него есть Крис, есть Гарри, говорит ей Тоби. Он хочет оплакать Холли без липких мыслей о Терри Брэнсоне, говорит Тоби.
Внутри он маленький, холодный и мертвый.
Каждую ночь Келлер принуждает его к безжалостной страсти, он трахает и трахают его. А потом, когда они лежат, втиснувшись на одну койку, в темноте раздается шепот, они говорят об убийстве.
Впервые Крис признается во всем. Он не убил троих студентов, он убил шестерых. Он рассказывает Тоби, как насиловал их, как пытал их, как он их убил. Он рассказывает Тоби о каждом убийстве в мельчайших подробностях.
«Нужно сделать тебя нечувствительным к этому дерьму, Тоби,» - однажды ночью говорит Келлер. – «Когда ты убил Метцгера, ты был не в своем уме. И Энди… ну, ты слишком мучился угрызениями совести потом. Это не дело.»
«Ты никогда не чувствовал вины?» - спрашивает Тоби, уткнувшись лицом в крепкий бицепс.
«Из-за тех ребят? Да. Я жалею, что убил их по неправильной причине, знаешь? Я убил их, потому что они были такие… яркие. Такие хорошенькие пидорки, довольные собой, и я хотел… Я хотел, чтобы они были уродливыми. Я хотел переломать им все кости.»
Келлер замолкает, размышляя об убийстве так, как это может делать только Келлер. Тоби понимает каждое невысказанное слово, каждый звук и паузы между звуками. Он убил их, потому что они были геями и это их не волновало, он хотел трахнуть их, но не мог относиться к этому спокойно, не чувствовал ни гордости, ни удовольствия, не казался себе ни ярким, ни красивым.
«Убийство из мести,» - наконец произносит он, - «Убийство из мести – это совсем другое дело.»
*
Правило № 47: Не Зажимать Тоби В Странных Местах, Потому Что Ему Неловко, И Терпению Макмануса Есть Предел, И К Тому Же Тот Новый Охранник – Гомофоб, А Медблок – Это Плохая Идея.
Они перестали рассказывать сестре Пит о правилах где-то около Правила № 30 (Крис Не Глотает, Ни-ког-да).
Тоби пытается отбиться от Криса в углу почтовой комнаты, почти в поле зрения охранника, глупо шепчет «Крис, Крис, сорок седьмое, Крис, прекрати мать твою», когда сестра Пит вихрем влетает в дверь, сплошь сексуальное строгое монашеское облачение и аромат роз.
«Тобиас,» - говорит она, награждая Криса неодобрительным взглядом. – «Тобиас, его переводят сегодня. Я только что получила список новоприбывших. Брэнсон. Он будет здесь сегодня.»
Она готова к любым трещинкам, к любым надрывам, к тому, что у него из ушей пойдет пар. Она готова принять его в свои любящие объятия, вскрыть горшочек эмоций.
Но это не он.
Келлер вынимает почту из руки Тоби, аккуратный пакет, подписанный мелким почерком сестры Пит, и исчезает. Тоби опирается на стену.
«И что?»
*
Терри Брэнсон – аккуратный человек в аккуратном тюремной одежде, накрахмаленной и неудобной.
МакМанус чувствует себя еще более неудобно.
Терри Брэнсон все еще свежий после приговора, а поскольку он внес залог, ему не пришлось провести ни единого дня в заключении, и это заметно. Он дергается и морщится от любого крика, любого шума, старается держаться подальше от резкого света и охранника у двери. Широко распахнутые глаза, та самая нервная улыбка, которую МакМанус видел на лице Бичера много лет назад.
«Я хотел встретиться с вами лично, потому что мне нужно объяснить сложившуюся ситуацию,» - говорит Тим, и пальцы Брэнсона сжаты до белизны.
«Ситуацию?»
«Как вы, наверняка, знаете, отец Холли Бичер находится здесь, в Оз,» - Тим ждет кивка, затем продолжает. – «Тобиас Бичер здесь, в Эм Сити, куда переводят вас.»
В глазах Брэнсона ни следа страха, потому что он еще не знает, что ему нужно бояться. Там есть болезненная вина и печаль, но чертов придурок, наверное, до сих пор думает, что рукопожатие и извинение решают все проблемы.
«Бичер – опасный человек, Брэнсон. Но он пообещал не причинять вам зла.»
«Не причинять зла… мне?»
Ты никогда не думал по-настоящему о том, что кто-то может попытаться причинить тебе боль, размышляет Тим. Ты просто никогда не осознавал это, несмотря на то, что оно заглядывало тебе в лицо. Никогда не думал, что мир действительно таков. Он уже знает. Он тоже раньше в это верил. Это было до пули, до заточки, до пары обвинений в сексуальных домогательствах.
«Просто… не ввязывайся ни во что. Не поднимай голову, ничего не показывай, держись подальше от банд. И Бога ради, прекрати улыбаться.»
*
С кем он, черт побери, вообще играет?
Естественно, это Крис, прижавшийся к его плечу, чтобы поглаживать и ласкать в свое удовольствие, Рибадо, стратегически расположившийся так, чтобы не видеть все манипуляции Келлера, но что это за хрен напротив?
Тоби щурится. Этот человек, муха в паутине, наверное, уже не один год провел в Оз. Питался тем же месивом, пропах той же вонью, ходил по тем же коридорам. Тоби его лицо едва знакомо.
Теперь все они – просто кляксы. Этот наверняка скоро умрет. Расходуемое население тюрем, систематически уничтожающее друг друга. Выживает сильнейший. Выживает безумный.
«Бич.»
Шипение Криса у самого уха – этого достаточно. Все тело Тоби напрягается, каждая мышца готова к движению. Смена караула. Он поднимает глаза, и это похоже на взгляд в зеркало прошлого.
Нервная суетность в тюремной одежде (никакого Армани поблизости), окутывающая его аура страха. Вот это и есть Терри Брэнсон со свежим маникюром. Среднего роста, слега пухлый, прядь темных волос спадает на привлекательное лицо, касается дрожащей челюсти.
Тобиас Бичер около 1997 года, выглядит слегка иначе, но достаточно похож.
Ходячий мертвец.
Брэнсон следует за своим спонсором через весь блок – за парнем, который может быть, а может и не быть его насильником к завтрашнему утру – плечи развернуты, потому что он еще не научился горбиться, походка ровная. В Оз ты можешь ходить двумя способами – развязно или торопливо – и наивный пижон узнает об этом не самым простым путем.
Они все узнают об этом не самым простым путем.
Брэнсон исчезает в своей камере (на верхнем уровне, подальше); неуверенно выходит снова, потерянный и одинокий, стоит на балконе. Запутавшийся. Оторвавшийся от своих. Лишенный всего, что было его жизнью, его миром, лишенный всего, что было когда-то его оружием. Состояние и голубая кровь ничего не значат, коллекция арабских наперстков и ложа в опере ничего не значат.
Твоя жена уже мертва для тебя, твои дети умирают один за другим.
Тоби совсем не удивляется, когда Брэнсон оказывается рядом, неуверенный и до отвращения ранимый. Он тянет время. Старается встретиться взглядами. Вежливо покашливает.
«Пас,» - недовольно заявляет Келлер, карты летят на стол.
«Я тоже,» - говорит Рибадо.
«И я,» - парень, чье имя Тоби не может вспомнить, присоединяется к остальным, встает и куда-то уходит. Тоби бросает свои отличные карты с презрительным фырканьем.
Брэнсон садится на освободившееся место, его взгляд рассеян.
«Мистер Бичер?»
Прошло уже немало времени с тех пор, когда Тоби последний раз называли «мистер.»
«Мистер Бичер, меня зовут Терри Брэнсон.» - пауза. – «Вы, наверное, уже знаете об этом.»
«Ты роняешь карты,» - говорит он Келлеру.
«Ты тасуешь по-своему, а я – по-своему,» - говорит Келлер, собирая колоду. Раздает.
«Мистер Бичер,» - произносит Брэнсон и вытягивает руку на столе, накрывая карты перед Тоби. – «Мистер Бичер, я просто хотел, чтобы вы знали… насчет… насчет вашей дочери. Мне так…»
Голова опущена, сотрясается от горя. Как будто это он – жертва. Как будто это он дрожит и подергивается на лобовом стекле, его жизнь тает в воздухе.
Тоби смотрит на протянутую руку, а потом очень аккуратно касается запястья. Он расстегивает дорогие часы и тянет за ремешок. Кладет украденные часы в карман.
Словно один человек, он и Келлер поднимаются и уходят.
*
О’Райли едва-едва выжидает неделю.
Бичер обладает неизвестно откуда взявшимся терпением, свойственным горам и материкам, но Райан чувствует легкое недовольство. Он хочет, чтобы время летело быстрее. Хочет развлечений. Хочет заполнить полости в пространстве.
Он до сих пор оглядывается через плечо, но Сирила там по-прежнему нет.
И так проходит неделя, он наблюдает за Брэнсоном. Прекрасный материал для шлюхи, думает Райан. Совсем как Бичер, но теперь этот сумасшедший ублюдок стал куда хитрее Шиллингера.
Ночь Первая. Брэнсона трахает его сокамерник. Ночь Вторая. Брэнсон в новой камере благодаря МакМанусу и комплексу вины, пропитавшему Эм Сити. Брэнсона никто не трогает, он спокойно спит на своей койке, но ранним утром его трахает в душе насильник из Ночи Первой.
Ночь Третья. Насильник из Ночи Первой сидит в яме, в камере Брэнсона никто не трогает, но клеймо шлюхи теперь повсюду, поэтому ни душ, ни спортзал, ни библиотека, ни другие уголки и закоулочки никогда уже не будут для него безопасными.
После Ночи Седьмой Брэнсон кажется изрядно потрепанным по краям, смазанным в середине. Он заведен, как тугая пружина, руки дрожат, плечи сгорбились над телефоном, взгляд украдкой обшаривает блок. Разговаривает с женой? Детьми? Неважно, все равно он пытается скрыть отчаяние в голосе.
Райан возвращается в свою камеру, просторную угловую камеру и ждет, когда Брэнсон начнет подниматься на второй уровень.
«Пс-с-с. Брэнсон, да?» - шипит он. На лице появляется самое лучшее, самое дружелюбное выражение Туристического Агента. Вот ваш билет, прямо здесь.
Брэнсон замирает, как олень в свете автомобильных фар, анус, наверняка, рефлекторно сжимается.
«Что?» - спрашивает Брэнсон. Готовый сбежать в любой момент.
«Все в порядке, чувак. Я все еще самый упертый гетеросексуал в Оз,» - говорит Райан. По-дружески подмигивает. – «Иди сюда.»
Брэнсон подходит осторожно, сомневаясь, оглядывается через плечо, так хочет доверять.
Они все хотят доверять.
Райан заманивает его в камеру, проверяет, нет ли поблизости охраны, опускается на нижнюю койку, проверяет, нет ли охраны, взмахом руки приглашает Брэнсона сесть.
«Я слышал, у тебя сейчас проблемы,» - говорит Райан, голос пронизан сочувствием. Если бы у него был хороший костюм и новый блестящий стол, он бы уговорил Брэнсона прокатиться куда угодно.
«Я не ожидал, что все будет так,» - осторожно говорит Брэнсон. Нервный, как молодой жеребенок.
«Послушай,» - произносит Райан, доставая из кармана косяк, так, мелочь, чтобы подтолкнуть к падению. Легкий толчок в нужном направлении, за который заплатил некто Тобиас Бичер, дражайший спонсор. – «Послушай, у меня есть кое-что, тебе станет легче. Здесь временами бывает жутко, я знаю. Хочешь?»
Он протягивает руку, предлагает спасение. Они выкурят его вдвоем, но Райан ни разу не сделает настоящей затяжки. Брэнсон будет слишком поглощен собственными страданиями, чтобы заметить это, будет поглощен миром и спокойствием, расслаблением всех зажатых мышц. И дальше все будет так просто, так гладко, совсем как с Бичером когда-то. Медленное приятное разложение.
Брэнсон колеблется, колеблется всего мгновение, а потом протягивает руку и берет косяк. Принимает свою судьбу.
Вы выбираете эконом-класс? Или бизнес?
*
Правило № 21. Не Обсуждать Личные Дела На Консультациях С Наркозависимыми, Потому Что Все Это Дерьмо Нужно Выворачивать Во Время Личных Консультаций, Кроме Того Никому Лучше Не Знать Лишнего.
Тоби знает, когда Райан О’Райли запускает принцессу в систему. Облачко грязного белого цвета, специально созданное, чтобы унести тебя подальше отсюда.
О, героин. Чертов героин.
С этой мыслью он приходит на консультацию для наркозависимых, где садится на один из стульев и не помогает Крису подняться по ступенькам, когда тот заметно напрягается, чтобы извернуть цельный, неподвижный кусок хирургической стали (прямо в центре спины) и подняться на сцену.
На этом самом месте, где Крис переводит дух, умер Шиллингер.
Приятные особенности в любовнике с искусственными деталями. Хочешь уйти? Просто пойди туда, куда неудобно добираться. Трудно добраться. Верхняя койка. Второй уровень в Эм Сити. Смотри, как Келлер пытается обхитрить солидный кусок стали в собственной спине.
Все рассаживаются, наркоманы и симулянты, и нет никакой разницы, если прошло достаточно времени. Райан подмигивает ему, потирает кончики пальцев во всемирно известном жесте, обозначающем наличность. За тобой должок.
«Кто хочет начать?» - спрашивает сестра Пит.
Долгое молчание.
«Мне хочется как следует вмазать.» - говорит Тоби.
Раздаются многочисленные вздохи. Кружок наркоманов, жаждущих дозы – даже если прошли уже годы.
«Иногда мне так хочется вмазать, что я чувствую это изнутри. Как язву. И это желание никогда не исчезнет.»
Понимаешь, причина этой жажды, причина вновь ожившего желания жит опасно, самая последняя и очевидная причина – то, что сегодня утром в душевую, где стоял Тоби, ввалился Терри Брэнсон, и это несомненно был самый обдолбанный человек в Оз.
Бичер посмотрел ему в глаза и увидел там героиновую дымку. Райан О’Райли во всей красе.
И Брэнсон, человек, которого наебал сам Всевышний, был до того обдолбан, что ему плевать было на стоящего неподалеку отца девочки, которую он убил – ему было не до того, он слишко усиленно пялился на свастику Тоби. А потом это козел, этот чертов кусок дерьма ткнул в нее пальцем и сказал, - «Что это?»
А потом он сказал, - «Можно мне мои часы?»
А потом он сказал, - «Из нее вытекло много крови.»
А потом он сказал, - «Прямо из головы.»
А потом он сказал, - «Я так надрался тогда, что мог думать только о том, сколько придется отдать за чистку.»
И теперь Тоби превратился в ослепительно-белый вулкан гнева, и он правда, честное слово, хочет вмазать, чтобы кайфовать, как Брэнсон этим утром. Как Брэнсон, наверное, кайфует и сейчас.
«Я просто хочу забыть. Ненадолго. Я просто хочу забыть обо всем, что со мной случилось с тех пор, как я попал в эту богом проклятую дыру.»
Келлер уставился на него в упор, одна нога ритмично подергивается, взгляд, словно раскаленная игла. Он выпрямляет свою армированную спину, наклоняется вперед. Раскрывает рот. Сестра Пит поворачивается к нему, ее глаза широко распахнуты, рот сжимается в тонкую линию, словно нелепая пародия на обозлившуюся тряпичную игрушку. Это предупреждение Келлеру (потому что сестра Пит совершенно определенно все знает о Правиле № 21).
Келлер закрывает рот и, надувшись, откидывается на спинку стула.
*
У Люцифера никогда не было такой отличной бороды.
Тоби аккуратно придает ей форму – бакенбарды и эспаньолка – когда Келлер заходит в камеру, заставляя героиновую язву сжигать его изнутри снова. Останавливаясь у него за спиной так, что половина лица отражается в зеркале.
Тоби напевает. Ловко орудует лезвием. Это нелегкий труд, но кто здесь, черт побери, даст ему нормальные ножницы?
Ха. Ха-ха.
«Ты действительно имел это в виду? Забыть все?» - спрашивает Келлер. Ощетинившийся в обиде, окутанный облаком неуверенности.
«Знаешь, на воле я никогда не ел в фаст-фудах. Раньше. Мы всегда обедали в хороших ресторанах. Никаких забегаловок даже в дороге. Если нужно было куда-то ехать на машине, мы брали с собой корзину для пикника.» - говорит Тоби. Поворачивает голову, решает, что слева не совсем ровно и снова наклоняется к зеркалу.
«Что?» - спрашивает Келлер, сдвинув брови.
«Я готов убить охранника за чизбургер,» - спокойно произносит Тоби.
Крис фыркает, подходит ближе. Прижимается к заднице Тоби, сжимает его талию, стискивает пальцы.
«Ты бы никогда не забыл меня, малыш,» - говорит Крис, - «Ни на минуту.»
«Нет, я бы не смог,» - успокаивает Тоби. Состригает лишние волоски.
Люби этого мужчину целиком, даже все крошечные ревнивые, собственнические, эмоционально зависимые его части. Крис Келлер, сплошное ходячее противоречие. Гомосексуалист в западне подавляющего гомофобного гетеросексуального рассудка.
Жаждущий. Желающий. Испуганный.
«Только не тебя,» - говорит Тоби. – «Просто все остальное.»
«Сначала нам нужно закончить начатое,» - говорит Крис. Трется, как огромный кот о задницу Тоби, покачивается и скользит, пытается спровоцировать.
Мерфи проходит мимо, нарочито глядя в другую сторону согласно приказам.
Тоби провожает Мерфи взглядом, и тут его посещает Отличная Идея.
«Ты знаешь, что было бы действительно забавно?» - говорит он. Лезвие замерло на полувзмахе, тело застыло, не закончив движение.
«Забавно в смысле забавно или забавно…»
«Забавно в смысле иронично,» - говорит Тоби. Он начинает смеяться, и в этом смехе нет ничего веселого.
Келлер внимательно смотрит на их общее отражение.
«Что?»
*
Сигареты на столе.
Значит, МакМанус хочет о чем-то поговорить, а ему нечего сказать.
Тоби закуривает, и никотин успокаивающим бальзамом ложится на душу. Словно черная смоляная мазь покрывает все открытые раны. Это порок, а сейчас любой порок сойдет. Любой порок успокоит безумствующую язву внутри.
«Брэнсон под кайфом,» - говорит МакМанус. Спина сгорблена, плечи опущены.
«И это меня касается? Каким образом?» - говорит Бичер.
В какой момент этой мыльной оперы, Тим, ты решил, что мне не все равно? В какой момент ты решил, что я – исповедник всех твоих неудач?
Тоби не произносит это вслух, но усиленно отправляет эту мысль в спину Тима.
«Сестра Пит отказывается с ним разговаривать. Отказывается помочь.»
И молчаливое продолжение: потому что он убил твою дочку.
«Пожалуйста, поговори с ней,» - заполняет тишину МакМанус. Тишину длиной в семь слогов. Пятнадцать согласных. Двенадцать гласных. См. выше.
«Нет,» - говорит Бичер, и слова словно поднимаются из самой черной части его души.
«Пожалуйста, помоги,» - говорит МакМанус.
«Почему?» - спрашивает Тоби.
«Потому что никто не помог тебе.»
Пауза.
«Произнеси это, Тим,» - говорит Бичер ему в спину.
«Потому что я не помог тебе.»
Бесконечное молчание, поместившееся в несколько секунд.
«В таком случае…» - говорит Бичер.
МакМанус оборачивается.
«Нет. Сам помогай.»
Тушит окурок на столе, прямо посреди бумаг.
Тоби выходит.
*
Это Специальный Рецепт О’Райли, но ты не найдешь его нигде. Никогда не закажешь с гарниром из мамалыги, и официантка в дешевом персиковом полиэстере никогда не принесет тебе добавки.
Специальный Рецепт О’Райли. Героин. Немного ангельской пыли. Еще какая-то дрянь, которую он, скорее всего, выскреб из коробки с крысиным ядом. Неважно.
«Внимание,» - говорит Крис, сидящий рядом, и Тоби бросает карты на стол.
О’Райли машет со второго уровня, и Тоби отслеживает его взгляд, пока не упирается в Брэнсона, неуклюже спускающегося по ступенькам, офигевшего от мощной дозы. Симпатичный маклер изменился за месяцы, проведенные в Оз. Изнасилованный, а потом пристрастившийся к наркоте, каждая доза из рук О’Райли оплачена Бичером, слишком обалдевший, чтобы сопротивляться, когда хищники уводят его в темные уголки и трахают там. Насилуют. Используют. Чертова грязная шлюха.
Темная прядь на лбу стала тусклой и жирной, слишком длинной, закрывает его побледневшее лицо. Походка не развязная, не торопливая, а спотыкающаяся, как у обдолбанного торчка. Любой порок сейчас подойдет. Когда у тебя ноет задница, все, что можно засунуть в ноздрю, подойдет.
Брэнсон бесцельно шатается по блоку, и Тоби, как бы между прочим, подходит к обалдевшему выродку.
«МакМанус,» - тихо произноси Тоби. – «МакМанус точно знал, что с тобой случится, ты в курсе?»
Брэнсон смотрит на него, покрасневшие глаза не мигают, зрачки сжались в маленькие жесткие точки. Черные алмазы.
«Чё?» - еле выговаривает Брэнсон.
Героин. Ангельская пыль. Почти чистая, пока О’Райли не начал играть в алхимика. Не добавил еще каких-то ингредиентов. Судя по всему – немного кокаина.
«Он поимел тебя, Терри. МакМанус. Он перевел тебя сюда специально, перевел в Эм Сити, потому что знал, как ты будешь страдать здесь с первого же дня.» - говорит Тоби. Смотрит на часы – часы Брэнсона.
Ты трахаешь человека, ты давишь не него гневом и унижением, ты лишаешь его семьи и состояния, ты пичкаешь его до отказа наркотой, и человек превращается в бочонок с порохом. Пушечное ядро. Задай нужное направление и зажги спичку.
«МакМанус сделал со мной то же самое. Ты видел клеймо у меня на заднице, Терри, знаешь откуда оно? Появилось, когда один нацист начал трахать меня, потому что МакМанусу было наплевать,» - говорит Тоби, его голос мягок и дружелюбен – понимающий голос. Теперь он ведет Брэнсона к ступенькам. – «Ему и на тебя наплевать. Он знал, что тебя будут насиловать.»
Крис сказал: любой симпатичный чистенький паренек сядет на твой байк, если ты будешь говорить с ним по-хорошему.
Крис сказал: даже когда ты увозишь их в лес, они все равно не подозревают об опасности, если ты говоришь с ними по-хорошему.
Крис сказал: они даже позволяют тебе связать их чертовы руки, если ты все еще говоришь с ними по-хорошему.
Вот чем ты разбавляешь наркоту. Вот как ты заставляешь его подняться по ступенькам в этот кабинет. Просто разговариваешь с ним по-дружески, спокойно и серьезно, иногда ободряюще улыбаешься. Делаешь вид, что это реальность. Что это его реальность.
Героин. Ангельская пыль. Кокаин. Экстази. Спиды. Крысиный яд. Смешай все это и говори по-хорошему.
«Он здесь. Прямо здесь, вверх по лестнице. Он хотел, чтобы тебя изнасиловали, хотел, чтобы с тобой произошли все эти ужасные вещи,» - говорит Тоби. Подталкивает Брэнсона к первой ступеньке. Вкладывает в его руку заточку, сделанную из кроватной пружины, и заглядывает в глаза.
За дымкой, за черными бриллиантами зрачков в Брэнсоне зреет дьявольский, сумасшедший гнев.
«МакМанус?» - выплевывает Брэнсон.
«Конечно,» - говорит Бичер.
Брэнсон поднимается по лестнице. Бичер возвращается к своим картам.
Он как раз садится, когда раздается нечеловеческий вопль. Потом – крик МакМануса. Мерфи бежит. Грохот, еще один вопль, а потом Брэнсон падает на окно из плексигласа. Оставляет кровавый потек. Снова бросается. Крики, топот охраны. А потом Мерфи добегает до двери и останавливается, потому что слышен тяжелый звук падения, какой бывает только если падает мертвое тело, а потом все затихает.
Охрана объявляет изоляцию, но Бичер ждет. Келлер стоит рядом, они оба ждут. О’Райли на втором уровне, они все ждут.
Тим МакМанус вываливается из кабинета, покрытый кровью, и роняет заточку.
*
Райан О’Райли сказал: у Брэнсона будет пять, может, десять минут, пока он еще сможет двигаться. Делай, что нужно сделать.
Райан О’Райли сказал: парень будет не в себе настолько, что не сможет отличить черное от белого.
Райан О’Райли сказал: через пять, может, десять минут он все равно упадет замертво, но до тех пор не остановится ни на секунду.
Бичер ходит по камере, пока еще горит свет, и не улыбается.
Крис сказал: МакМанус легко выхватит заточку. Проще простого.
Крис сказал: МакМанусу придется пырнуть Брэнсона, это самозащита.
Крис сказал: Брэнсон будет бросаться на него снова и снова, поэтому МакМанусу придется пырнуть его еще раз. И еще.
Бичер ходит по камере и не улыбается, но внутри он сияет. Радиоактивное тепло убийства. Жажда крови. Триумф охотника.
Охрана выключает свет, и внезапно Крис прижимается к нему сзади, толкает его на стеклянную дверь, трется о него членом.
«Черт побери, детка, это было так круто, так круто, детка…» - произносит Крис. Практически вгрызается в его шею. Рука нашаривает застежку на штанах.
Тоби толкается ему навстречу, протягивает руку к бедру Келлера, пытается контролировать движения, сделать их медленней, сильнее, лучше.
Его тянут на нижнюю койку, Крис забирается следом, его руки повсюду. Они трахаются, яростно, дико спариваются, и это хорошо, это так хорошо, и по всему блоку раздаются подбадривающие крики, Крис растягивает его пальцами одной руки, сплевывает в другую и смазывает слюной член.
Поцелуй душит Тоби, когда в него входят, проникают, вбивают в матрас – вот, что случилось бы, если бы львы в саванне потеряли самок, один альфа-самец трахал бы другого, потому что Тоби не чувствует себя сукой сейчас, когда ему так хочется этого, когда он заполнен до отказа, растянут, когда ему жарко, и он задыхается от пота, от собственной спермы, расплескавшейся по животу, скользящей между ними, когда Крис кричит, содрогается и падает на него… и они сплавлены друг с другом.
Чуть позже, пока они еще не сдвинулись с места, мимо проходит охранник. Луч света пробегает по ним, двигается дальше. Все благодаря МакМанусу, милому идиоту МакМанусу. Милостью божьей…
Тоби хихикает в темноте.
«Мы это сделали, малыш,» - шепчет Крис. – «Тебе легче?»
«Да,» - шепчет Тоби в ответ. – «Да.»
В нем не осталось ни следа человечности. Если ты любишь человека, подобного Крису Келлеру, тебе приходится любить его целиком. Нуждаться в нем полностью. Принимать его полностью. Если ты любишь Убийцу Келлера, оставь надежду на искупление. Прекрати карабкаться на Эверест. Прекрати быть лучше, чем ты есть.
Будь тем, кем ты должен был быть с самого начала.
Правило № 5. Общий Опыт Укрепит Наши Отношения.
*
В конце концов с МакМануса снимают все обвинения. Смерть Терри Брэнсона наступила в результате многочисленных колющих ранений, но он проглотил такой смертельный коктейль, что все равно бы умер от удара минутой позже. МакМанус прокатывает на самозащите.
Он больше не предлагает Тоби сигареты. Больше не может смотреть на Эм Сити по-прежнему. Больше никаких чертовых дней рождения. Тоби больше не чувствует спиной его взгляд, потому что МакМанус наконец избавился от синдрома Милости божьей.
Тоби хорошо спит по ночам, день за днем в пастельно-бежевых тонах, и видит Холли, уснувшую у него на руках, солнечная прядь на лбу.
URL записи
Автор: Mandy aka geneticallydead
Пейринг: Бичер/Келлер
Переводчик: in between days
Рейтинг: R
Примечание: сиквел к Poison
Божья милость
Холли погибает в воскресенье. Ранним утром в воскресенье. Переходит улицу, всего лишь на пару шагов обогнав бабушку, по дороге к церкви, светлые волосы, наверное, заплетены в две детских косички, подпрыгивают на плечах, уже подросток, но все еще слишком юная, чтобы самостоятельно выбрать стиль.Холли погибает в воскресенье. Ранним утром в воскресенье. Переходит улицу, всего лишь на пару шагов обогнав бабушку, по дороге к церкви, светлые волосы, наверное, заплетены в две детских косички, подпрыгивают на плечах, уже подросток, но все еще слишком юная, чтобы самостоятельно выбрать стиль.
Просто шаг в другом направлении. Слишком быстро, а может, слишком медленно. Как бы там ни было, Холли остается на капоте чужого автомобиля.
Водитель не свернул, не успел осознать все последствия того, что девочка выскочила на дорогу, потому что он был пьян.
Какая ирония.
Тоби не знает об этом воскресным утром, когда следует за равнодушным охранником в офис сестры Пит. Он не знает, что грядет. На его лице все еще прячется легкая улыбка, единственное, что он может себе позволить. Она появилась потому, что Келлер решил, в полном соответствии со своей Келлеровской логикой, что ему нужно пойти на мессу. Не ради очищения души (Мукада до сих пор старается не морщиться), а из-за неутолимого стремления к телу Христову. Или же из-за маленьких вафельных облаток, символизирующих собой плоть Спасителя.
Келлер хочет вафлю? Он идет на мессу.
Тоби стучит в дверь кабинета Питер Мари. Он все еще не знает. Он заходит, закрывает за собой дверь, и до сих пор не знает. Он делает еще один шаг, удивляется присутствию МакМануса и Квернса – все еще не знает – а потом смотрит на сестру Пит, присевшую на краешек стола. Он смотрит на ее лицо, заглядывает ей в глаза.
И вот теперь он знает.
Он знает.
«О боже мой,» - говорит он и падает.
«Тобиас!»
МакМанус и Квернс подхватывают его, опускают на пол, кружащийся и подскакивающий, каждая деталь на казенном ковре выделяется с ужасающей точностью. Забавно, думает он, этот коричневый ковер скорее всего когда-то был другого цвета.
«Бичер, это Холли.» - говорит МакМанус ему на ухо. – «Она… ее сбила машина. Этим утром. Они с твоей матерью шли в церковь, и Холли выскочила на дорогу…»
(разлетающиеся косички)
«и… они ничего не смогли сделать. Она умерла в машине скорой помощи.»
Кто? Кто это сделал? Кто сделал это с его маленькой девочкой?
«Бичер… человек, который ее сбил. Он… он был пьян.»
Шершавый ковер поднимается ему навстречу, когда он начинает падать, царапает лицо, когда его тошнит. Тоби слышит, как МакМанус и Квернс ругаются, что-то кричат охраннику, чувствует, как Пит гладит его по спине. Видит, коричневый-а-когда-то-другого-цвета ковер, испачканный в его собственной блевотине, и мир обрушивается на него, падает, как карточный домик, и каждая карта опускается на землю лицом вниз, как сам Бичер.
*
Он приходит в себя в медицинском корпусе. Крис сидит рядом с его кроватью, уставившись вперед, руки сжимают подлокотники кресла, которое он раздобыл неизвестно где. Тоби чувствует себя чище, но не лучше. Холли. Горячие слезы стекают по его лицу, крохотные мерила боли, застрявшей в горле, забившей слезные протоки, вырывающейся наружу. Ему больно.
Крис замечает, что он проснулся, медленно разгибает пальцы и встает. Они смотрят друг на друга. Слезы искажают Келлера, он превращается в нависающую громадину, тень, закрывающую собой солнце.
Тоби поднимает руку, не совсем понимая, о чем именно просит. Что-то останавливает его на полпути, и он опускает взгляд – это капельница, игла уходящая под кожу.
Келлер, нежный, как гробовщик, вынимает капельницу, срывает пластырь и отбрасывает иглу в сторону. Большим пальцем он прижимает кровоточащее отверстие на руке Тоби.
«Малыш…» - шепчет он.
Забирается в кровать, двигая Тоби, чтобы им обоим хватило места. Бичера прижимают к неподатливой твердой груди, его лицо утыкается в жаркую впадину на чужой шее. Сильные руки обнимают его, прижимают ближе, крепче. Чувственный, плотский запах Криса, не успевшего принять душ, обволакивает его, охватывает со всех сторон, душит.
Один всхлип.
Вот, чего он не мог позволить Келлеру, когда погиб Гарри. Вот, что он не мог взять, когда Джен покончила с собой. Когда убили отца. Вот оно, то, что ему нужно, что он не мог принять раньше. Но сейчас он нуждается в этом, бог видит, как он в этом нуждается.
Тоби зарывается поглубже в объятия, всхлипывает, а потом начинает рыдать. Он плачет, и задыхается, и позволяет потоку криков и слез хлынуть из его груди, через горло, в рот, а изо рта – в Келлера, позволяет ослепительному, обжигающему горю перелиться через край и затопить их обоих. Холли мертва. Еще одна могила. Его прекрасная маленькая девочка мертва.
В другом углу комнаты МакМанус и Глория Нэйтан наблюдают за ними в тишине и бессильно стискивают зубы.
*
Холли спит у него на руках, такая крошечная, нежная и светловолосая. Она дышит легко, кошмары наконец-то отступили. Мягкий вес ее тела на сгибе его локтя, солнечная прядь на лбу. Она все еще похожа на младенца, такая же невесомая, с тем же сладким запахом, словно тряпичная куколка у него на коленях. Нос пуговкой и темперамент напуганного щенка. Такая маленькая, такая израненная.
Есть что-то особенное в любви отца к дочери. Эта любовь необъятна, но абсолютно невинна по своей сути. Стремление защитить, уберечь, сохранить, а под всем этим – тонкая подкладка страха.
Мальчики, с которыми она будет встречаться, могут разбить ее сердце.
Слезы, которые потекут по щекам, когда вы будете ссориться, но ведь все эти ссоры – из любви. Она будет требовать свободы, а ты захочешь уберечь ее от беды. И вы можете сталкиваться, и не раз, пока она еще подросток, ты можешь ненавидеть эти куски железа, которые она вставляет в свое тело, краску на ее лице, на ее светлых волосах, но ты все равно будешь ее любить, потому что твоя дочь может постоять за себя.
В день свадьбы ты поведешь ее к алтарю. Вот что он себе представлял. Как-нибудь, когда-нибудь ты поведешь ее к алтарю. Ты будешь слушать, как она ругает шефа, горестно вздыхает из-за собственных детей, твоих внуков, и она вырастет прекрасней, чем ты когда-либо мог представить.
Но Холли не вырастет никогда.
На третий день Тоби открывает глаза во время переклички и не двигается, не может найти в себе сил. Келлер отгоняет охранников, как злобный пес, охраняющий свою сучку. Ха. Ленивой походкой возвращается в камеру, натягивает синюю майку, скрывая заплатки шрамов на спине.
Как-то раз Келлер рассказал ему об этом. Об операциях. Раздробленный диск в средней части позвоночника, там, где он ударился о землю. Пришлось заменить (металлический диск, Тоби, они поставили туда металлический диск). Хребет, армированный хирургической сталью, и даже два года спустя он все еще не совсем в порядке – по-прежнему не может найти равновесие.
Однажды они лежали в темноте, старая семейная пара Оз, и шептались об этом. Расскажи мне, как это было, Крис. Расскажи, как тебе было больно. Расскажи, как ты страдал. Расскажи о сломанных ребрах, об истощенных мышцах. Расскажи о дренажных отверстиях в спине, о мертвых нервах, об этой невыносимой усталости в костях. Расскажи, как долго оно заживало, как сильно чесалось.
Расскажи, как ты боялся, как ты боялся, что никогда не станешь прежним.
«Я никогда не буду прежним,» - шепчет Тоби.
«Ты что-то сказал?»
Сконцентрируйся на Крисе. Убийца Келлер.
«Чего они ждут?» - хрипло произносит Тоби, напрягая связки, которые не использовались уже несколько дней. Задыхаясь от пепла, переполняющего рот.
Крис подходит к койке, складывает руки и опирается на них. Выражение на его лице сумрачное и непроницаемое, лоб тяжел, как монолиты с острова Пасхи.
«Кто ждет чего?»
«Они. Охрана. Уже давно должны были вытащить меня отсюда.»
Короткое молчание.
«Я думаю, МакМанус шепнул им словцо-другое.»
МакМанус, милый МакМанус, так глубоко увязший в своем синдроме Милости Божьей. МакМанус, который сделал ему такие поблажки в последние два года, о которых он мог только мечтать, за которые он бы убил в первые два.
Давай, МакМанус, посмотри внимательно. Вот милостью божьей (и переизбытком мартини за многие годы) твое тюремное заключение. Твоя мертвая семья. Воспоминания о насилии и унижении, сломанные кости и пролитая кровь, твои собственные руки – руки убийцы, твой любовник-психопат.
Твоя вечность в аду.
«Чего он ждет?», - спрашивает Тоби.
Келлер взмахивает рукой.
«Он ждет тебя, Тоби. Другого тебя.»
Ах. Ну конечно.
МакМанус не уверен в шатком перемирии, которое длится вот уже два года. Он ждет, когда все развалится.
Он ждет, когда Бичер сорвется, когда Келлер отреагирует, когда люди начнут умирать.
*
Он не сходит с ума. Не выходит из-под покрова горя печально известным Безумным Бичером – ни гирек за поясом, ни ангельской пыли, бурлящей в мозгу, ни детских стишков, ни разбитого стекла, ни окровавленной плоти на зубах.
Тоби не сходит с ума, он начинает аккуратно удалять себя слой за слоем. Он копается в собственной человечности, просеивает моральные устои. То, что от них осталось после сделки с дьяволом – согласия на жизнь (без права на досрочное освобождение) с Крисом – но это было два года назад, и теперь нужно избавиться от остатков.
Не безумный… всего лишь немного дикий.
Чуть дольше паузы между словами. Чуть меньше сострадания к другим. Свежеприобретенная скука перед лицом мирских страданий, перед лицом тех, кого опускают вне твоего поля зрения, чуть меньше беспокойства о последствиях твоих собственных поступков. У него всего одна душа, и та покрыта синяками, окровавлена, искалечена, задыхается во тьме.
Ей поможет эвтаназия.
Время ускользает, день за днем в пастельно-бежевых тонах, как всегда, как должно быть. Чужие лица словно испачканы краской, он теперь один из старожилов, он, и Келлер, и О’Райли, и Альварес, и разве никто еще не заметил, как быстро умирают люди в Оз? Высокий оборот тюремного населения?
Присаживайтесь у костра, детки, мы расскажем вам историю. Новички поопытнее передают совсем зеленым сплетни, которые им самим кто-то рассказал в первый же день: это О’Райли, чертов распорядитель бала – с ним лучше не связываться. Это Альварес, холерик-латинос (как-то раз вырвал глаза охраннику собственными пальцами). А это КеллериБичер.
Не вздумай называть их пидорами, не подходи слишком близко и никогда, слышишь, никогда не трогай Бичера.
Келлер – бык с окровавленными рогами посреди Эм Сити, и слухи распространяются тут и там, переполненные подозрениями и преувеличениями. Келлер, у которого пальцы Мидаса; все, к чему он прикасается, умирает.
И Бичер… Бичер – единственная шлюха, которая не выглядит шлюхой. Калейдоскоп противоречий, мужчина на содержании и кошмар в одном лице. Другие заключенные смотрят на него и содрогаются, понимая, что время, отчаяние и кровь могут сделать с человеком. Человеком, который состоит из острых углов, ни намека на мягкость, ни следа реальности под ногами.
Потерянный. Не подлежащий прощению. Осужденный на пожизненное, зверь за решеткой, закаленный в горне основных инстинктов. Еда, сражение, секс.
По средам – консультации с Крисом и сестрой Пит. По субботам – посещения Гарри. Симметричные, одинаковые дни работы и секса, все на своих местах. Карты, шахматы, соленая еда, перемирие с О’Райли и держаться подальше от Альвареса и его мальчишек. Новый повелитель новой банды каждый второй вторник, но все замешано на уважении и дистанции. Уважайте друг друга и держитесь подальше, мать вашу.
Нет, Тоби не сошел с ума. Все кажется ему более ясным, чем когда-либо. Все эти годы, которые он провел, пытаясь быть лучше? Напрасно. Муравей, карабкающийся на Эверест. Он ярчайший, сияющий пример всего, что не так с этим миром, и черт бы его побрал, если он не подаст отличный пример.
Тоби ждет.
*
Пробуждение.
Обманчивый рассветный час перед перекличкой. Келлер все еще спит, распластавшись на нем. Тоби лежит тихо, неподвижно – прислушивается к шагам за дверями камеры. Проходит охранник, свет фонарика пляшет по стеклу. Пауза. Охранник опускает голову, луч скользит по двум телам, сплетенным на нижней койке. Он двигается дальше.
Особенное внимание, благодаря МакМанусу. Никаких драк, никакого секса… если только тебя не зовут Келлер или Бичер, в случае чего секс обычно предупреждает драку.
Мягкий вздох за спиной, ладонь на животе. Келлер сопит ему в шею. Просыпается. Длинные мышцы вытягиваются и сокращаются, кожа скользит по коже, легчайший след губ на затылке.
«Что случилось?» - бормочет Крис в полусне.
«Ничего,» - шепотом отвечает Тоби.
«Такая рань, детка. Спи.»
«Не могу.»
«Что-то не так?»
«Все.»
Долгое молчание.
Еще одно движение, пальцы, цепляющие пояс белья, опускающиеся в пах. Пытаются добиться реакции от вялого члена. Это утешение от Келлера, его специальный ответ на все странные ситуации. Тоби ведет себя загадочно? В депрессии? Трахнуть его.
«Прекрати,» - шипит он, раздраженный поглаживающей его рукой.
«Ну, прости.»
Рука убирается. Очередное долгое молчание, и напряжение за его спиной взвинчивается, усиливается. Убийца Келлер, его собственный заводной солдатик, закрученный, как пружина, готовый сорваться в любой момент. Постоянно.
Правило №1, установленное во время семейных консультаций звучит так: Говорите О Своих Чувствах. Но правило №23 – Не Пытайтесь Решить Проблему При Помощи Секса (без имен, Крис).
Тоби вздыхает и поддается рефлексам, выработанным на консультациях.
«Сестра Пит мне сказала. Его судебный процесс подходит к концу.»
Его зовут Терри Брэнсон. Биржевой маклер. Тридцать три года, отец двоих детей. Достаточно обеспечен, хорошо образован, сияющее золотое сокровище среди хороших парней, новый вид человека, застывшего на краю бездны. Где-то в четырех годах от регулярных измен жене с секретаршей и в пятнадцати – от замены секретарши шлюхами.
Алкоголик.
Удивительно, что Гугль может рассказать о человеке… просто научись читать между кодами.
«О,» - говорит Келлер.
О, да.
«Ты же понимаешь, что мы должны его убить, правда?» - спрашивает Келлер.
«Ага.»
«Нужно сделать так, чтобы он взбесил О’Райли,» - размышляет Крис. – «Тогда ему кранты.»
Тоби чувствует обжигающую волну признательности и любви. Удивительно, как могут измениться приоритеты. В тюрьме такой находчивый человек как Келлер – твой лучший друг, твое главное оружие. Стальное лезвие в ножнах твоей решимости.
Вот в чем разница между принятием прошлых проступков и ожиданием новых. Такого человека как Крис нельзя любить по частям. Нельзя любить его нежную сторону или его игривость, нельзя любить его соблазнительность или стремление защитить. Нужно любить его целиком – жажду крови и заговоры, обман и ненависть. Нужно любить его, выхаживать его, принимать его и одобрять.
Тоби нужно, чтобы кое-то умер; пришло время для одобрения.
*
МакМанус роняет на стол пачку сигарет, и значит, день будет одним из этих.
«Я полагаю, что ты уже слышал,» - говорит МакМанус и опускает жалюзи на окнах. Подходит к своему креслу, таким уставшим и опустошенным Тоби его еще не видел.
Они закуривают.
«Терри Брэнсона отправят в Оз. Если его осудят, он будет здесь,» - говорит Тоби.
«Что ты собираешься с ним делать?»
Тоби начинает раскачиваться на задних ножках стула, выпуская кольца дыма в потолок. Смотрит, как они распадаются в потоке переработанного воздуха из кондиционера. Позволяет молчанию растянуться ровно настолько, чтобы ощутить зуд.
«Ничего,» - наконец произносит он.
«Ничего?»
«После того, как Оз снова открыли, после того, как вернулся Келлер… я сказал тебе и сестре Пит. Я хочу жить в мире. Терри Брэнсон получит свое в основном блоке и без моего вмешательства.»
«Я тут думал… его покалечат в основном блоке.»
Тоби опускает стул на все четыре ножки, легкий сдвиг в силе притяжения. Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на МакМануса (ты, что совсем охуел? Ты серьезно?), и сигаретный пепел падает на пол.
«Ты собираешься взять его в Эм Сити.»
Ответ читается прямо здесь, на мрачном лице МакМануса, стареющем лице человека, чьи надежды и мечты разбились о непроницаемую систему. Но железная уверенность все еще здесь, никуда не делась. Надуваем шарики, скоро будет еще один день рождения.
«Я совершил несколько ошибок, Бичер,» - тихо говорит он. – «По отношению ко всем. По отношению к тебе. Если бы я…»
… он давится собственными словами.
«Это твой второй шанс, Тим?» - презрительно усмехается Тоби. Он ощущает, как изменяется выражение лица, как блестят глаза и оскаливаются зубы, и МакМанус выглядит совсем грустным
Здесь милостью Господней…
«Я хочу, чтобы ты ходил на дополнительные консультации к сестре Пит. Разберись с переводом Брэнсона. Может, вы примете участие в совместной терапии…»
Тоби фыркает.
«Бичер… Тобиас. Я знаю, что это исключительно тяжелая ситуация. Но я хочу, чтобы ты вспомнил, каким был ты сам, когда попал сюда. Все плохое, что с тобой случилось, потому что никто… потому что люди, которые должны были помочь, не помогли.»
Вина опускается на МакМануса, горечь и раскаяние.
«Тот человек,» - произносит Тоби, поднимаясь со стула. – «Тот человек уже давно мертв, МакМанус. Похоронен рядом с женой и детьми.»
Он бросает догоревший окурок и рассеянно выходит.
*
Он ходит на консультации к сестре Пит и говорит все, что нужно сказать. Он устал от насилия, говорит ей Тоби. Он смирился со всем этим дерьмом, в которое его опускает жизнь, говорит ей Тоби. У него есть Крис, есть Гарри, говорит ей Тоби. Он хочет оплакать Холли без липких мыслей о Терри Брэнсоне, говорит Тоби.
Внутри он маленький, холодный и мертвый.
Каждую ночь Келлер принуждает его к безжалостной страсти, он трахает и трахают его. А потом, когда они лежат, втиснувшись на одну койку, в темноте раздается шепот, они говорят об убийстве.
Впервые Крис признается во всем. Он не убил троих студентов, он убил шестерых. Он рассказывает Тоби, как насиловал их, как пытал их, как он их убил. Он рассказывает Тоби о каждом убийстве в мельчайших подробностях.
«Нужно сделать тебя нечувствительным к этому дерьму, Тоби,» - однажды ночью говорит Келлер. – «Когда ты убил Метцгера, ты был не в своем уме. И Энди… ну, ты слишком мучился угрызениями совести потом. Это не дело.»
«Ты никогда не чувствовал вины?» - спрашивает Тоби, уткнувшись лицом в крепкий бицепс.
«Из-за тех ребят? Да. Я жалею, что убил их по неправильной причине, знаешь? Я убил их, потому что они были такие… яркие. Такие хорошенькие пидорки, довольные собой, и я хотел… Я хотел, чтобы они были уродливыми. Я хотел переломать им все кости.»
Келлер замолкает, размышляя об убийстве так, как это может делать только Келлер. Тоби понимает каждое невысказанное слово, каждый звук и паузы между звуками. Он убил их, потому что они были геями и это их не волновало, он хотел трахнуть их, но не мог относиться к этому спокойно, не чувствовал ни гордости, ни удовольствия, не казался себе ни ярким, ни красивым.
«Убийство из мести,» - наконец произносит он, - «Убийство из мести – это совсем другое дело.»
*
Правило № 47: Не Зажимать Тоби В Странных Местах, Потому Что Ему Неловко, И Терпению Макмануса Есть Предел, И К Тому Же Тот Новый Охранник – Гомофоб, А Медблок – Это Плохая Идея.
Они перестали рассказывать сестре Пит о правилах где-то около Правила № 30 (Крис Не Глотает, Ни-ког-да).
Тоби пытается отбиться от Криса в углу почтовой комнаты, почти в поле зрения охранника, глупо шепчет «Крис, Крис, сорок седьмое, Крис, прекрати мать твою», когда сестра Пит вихрем влетает в дверь, сплошь сексуальное строгое монашеское облачение и аромат роз.
«Тобиас,» - говорит она, награждая Криса неодобрительным взглядом. – «Тобиас, его переводят сегодня. Я только что получила список новоприбывших. Брэнсон. Он будет здесь сегодня.»
Она готова к любым трещинкам, к любым надрывам, к тому, что у него из ушей пойдет пар. Она готова принять его в свои любящие объятия, вскрыть горшочек эмоций.
Но это не он.
Келлер вынимает почту из руки Тоби, аккуратный пакет, подписанный мелким почерком сестры Пит, и исчезает. Тоби опирается на стену.
«И что?»
*
Терри Брэнсон – аккуратный человек в аккуратном тюремной одежде, накрахмаленной и неудобной.
МакМанус чувствует себя еще более неудобно.
Терри Брэнсон все еще свежий после приговора, а поскольку он внес залог, ему не пришлось провести ни единого дня в заключении, и это заметно. Он дергается и морщится от любого крика, любого шума, старается держаться подальше от резкого света и охранника у двери. Широко распахнутые глаза, та самая нервная улыбка, которую МакМанус видел на лице Бичера много лет назад.
«Я хотел встретиться с вами лично, потому что мне нужно объяснить сложившуюся ситуацию,» - говорит Тим, и пальцы Брэнсона сжаты до белизны.
«Ситуацию?»
«Как вы, наверняка, знаете, отец Холли Бичер находится здесь, в Оз,» - Тим ждет кивка, затем продолжает. – «Тобиас Бичер здесь, в Эм Сити, куда переводят вас.»
В глазах Брэнсона ни следа страха, потому что он еще не знает, что ему нужно бояться. Там есть болезненная вина и печаль, но чертов придурок, наверное, до сих пор думает, что рукопожатие и извинение решают все проблемы.
«Бичер – опасный человек, Брэнсон. Но он пообещал не причинять вам зла.»
«Не причинять зла… мне?»
Ты никогда не думал по-настоящему о том, что кто-то может попытаться причинить тебе боль, размышляет Тим. Ты просто никогда не осознавал это, несмотря на то, что оно заглядывало тебе в лицо. Никогда не думал, что мир действительно таков. Он уже знает. Он тоже раньше в это верил. Это было до пули, до заточки, до пары обвинений в сексуальных домогательствах.
«Просто… не ввязывайся ни во что. Не поднимай голову, ничего не показывай, держись подальше от банд. И Бога ради, прекрати улыбаться.»
*
С кем он, черт побери, вообще играет?
Естественно, это Крис, прижавшийся к его плечу, чтобы поглаживать и ласкать в свое удовольствие, Рибадо, стратегически расположившийся так, чтобы не видеть все манипуляции Келлера, но что это за хрен напротив?
Тоби щурится. Этот человек, муха в паутине, наверное, уже не один год провел в Оз. Питался тем же месивом, пропах той же вонью, ходил по тем же коридорам. Тоби его лицо едва знакомо.
Теперь все они – просто кляксы. Этот наверняка скоро умрет. Расходуемое население тюрем, систематически уничтожающее друг друга. Выживает сильнейший. Выживает безумный.
«Бич.»
Шипение Криса у самого уха – этого достаточно. Все тело Тоби напрягается, каждая мышца готова к движению. Смена караула. Он поднимает глаза, и это похоже на взгляд в зеркало прошлого.
Нервная суетность в тюремной одежде (никакого Армани поблизости), окутывающая его аура страха. Вот это и есть Терри Брэнсон со свежим маникюром. Среднего роста, слега пухлый, прядь темных волос спадает на привлекательное лицо, касается дрожащей челюсти.
Тобиас Бичер около 1997 года, выглядит слегка иначе, но достаточно похож.
Ходячий мертвец.
Брэнсон следует за своим спонсором через весь блок – за парнем, который может быть, а может и не быть его насильником к завтрашнему утру – плечи развернуты, потому что он еще не научился горбиться, походка ровная. В Оз ты можешь ходить двумя способами – развязно или торопливо – и наивный пижон узнает об этом не самым простым путем.
Они все узнают об этом не самым простым путем.
Брэнсон исчезает в своей камере (на верхнем уровне, подальше); неуверенно выходит снова, потерянный и одинокий, стоит на балконе. Запутавшийся. Оторвавшийся от своих. Лишенный всего, что было его жизнью, его миром, лишенный всего, что было когда-то его оружием. Состояние и голубая кровь ничего не значат, коллекция арабских наперстков и ложа в опере ничего не значат.
Твоя жена уже мертва для тебя, твои дети умирают один за другим.
Тоби совсем не удивляется, когда Брэнсон оказывается рядом, неуверенный и до отвращения ранимый. Он тянет время. Старается встретиться взглядами. Вежливо покашливает.
«Пас,» - недовольно заявляет Келлер, карты летят на стол.
«Я тоже,» - говорит Рибадо.
«И я,» - парень, чье имя Тоби не может вспомнить, присоединяется к остальным, встает и куда-то уходит. Тоби бросает свои отличные карты с презрительным фырканьем.
Брэнсон садится на освободившееся место, его взгляд рассеян.
«Мистер Бичер?»
Прошло уже немало времени с тех пор, когда Тоби последний раз называли «мистер.»
«Мистер Бичер, меня зовут Терри Брэнсон.» - пауза. – «Вы, наверное, уже знаете об этом.»
«Ты роняешь карты,» - говорит он Келлеру.
«Ты тасуешь по-своему, а я – по-своему,» - говорит Келлер, собирая колоду. Раздает.
«Мистер Бичер,» - произносит Брэнсон и вытягивает руку на столе, накрывая карты перед Тоби. – «Мистер Бичер, я просто хотел, чтобы вы знали… насчет… насчет вашей дочери. Мне так…»
Голова опущена, сотрясается от горя. Как будто это он – жертва. Как будто это он дрожит и подергивается на лобовом стекле, его жизнь тает в воздухе.
Тоби смотрит на протянутую руку, а потом очень аккуратно касается запястья. Он расстегивает дорогие часы и тянет за ремешок. Кладет украденные часы в карман.
Словно один человек, он и Келлер поднимаются и уходят.
*
О’Райли едва-едва выжидает неделю.
Бичер обладает неизвестно откуда взявшимся терпением, свойственным горам и материкам, но Райан чувствует легкое недовольство. Он хочет, чтобы время летело быстрее. Хочет развлечений. Хочет заполнить полости в пространстве.
Он до сих пор оглядывается через плечо, но Сирила там по-прежнему нет.
И так проходит неделя, он наблюдает за Брэнсоном. Прекрасный материал для шлюхи, думает Райан. Совсем как Бичер, но теперь этот сумасшедший ублюдок стал куда хитрее Шиллингера.
Ночь Первая. Брэнсона трахает его сокамерник. Ночь Вторая. Брэнсон в новой камере благодаря МакМанусу и комплексу вины, пропитавшему Эм Сити. Брэнсона никто не трогает, он спокойно спит на своей койке, но ранним утром его трахает в душе насильник из Ночи Первой.
Ночь Третья. Насильник из Ночи Первой сидит в яме, в камере Брэнсона никто не трогает, но клеймо шлюхи теперь повсюду, поэтому ни душ, ни спортзал, ни библиотека, ни другие уголки и закоулочки никогда уже не будут для него безопасными.
После Ночи Седьмой Брэнсон кажется изрядно потрепанным по краям, смазанным в середине. Он заведен, как тугая пружина, руки дрожат, плечи сгорбились над телефоном, взгляд украдкой обшаривает блок. Разговаривает с женой? Детьми? Неважно, все равно он пытается скрыть отчаяние в голосе.
Райан возвращается в свою камеру, просторную угловую камеру и ждет, когда Брэнсон начнет подниматься на второй уровень.
«Пс-с-с. Брэнсон, да?» - шипит он. На лице появляется самое лучшее, самое дружелюбное выражение Туристического Агента. Вот ваш билет, прямо здесь.
Брэнсон замирает, как олень в свете автомобильных фар, анус, наверняка, рефлекторно сжимается.
«Что?» - спрашивает Брэнсон. Готовый сбежать в любой момент.
«Все в порядке, чувак. Я все еще самый упертый гетеросексуал в Оз,» - говорит Райан. По-дружески подмигивает. – «Иди сюда.»
Брэнсон подходит осторожно, сомневаясь, оглядывается через плечо, так хочет доверять.
Они все хотят доверять.
Райан заманивает его в камеру, проверяет, нет ли поблизости охраны, опускается на нижнюю койку, проверяет, нет ли охраны, взмахом руки приглашает Брэнсона сесть.
«Я слышал, у тебя сейчас проблемы,» - говорит Райан, голос пронизан сочувствием. Если бы у него был хороший костюм и новый блестящий стол, он бы уговорил Брэнсона прокатиться куда угодно.
«Я не ожидал, что все будет так,» - осторожно говорит Брэнсон. Нервный, как молодой жеребенок.
«Послушай,» - произносит Райан, доставая из кармана косяк, так, мелочь, чтобы подтолкнуть к падению. Легкий толчок в нужном направлении, за который заплатил некто Тобиас Бичер, дражайший спонсор. – «Послушай, у меня есть кое-что, тебе станет легче. Здесь временами бывает жутко, я знаю. Хочешь?»
Он протягивает руку, предлагает спасение. Они выкурят его вдвоем, но Райан ни разу не сделает настоящей затяжки. Брэнсон будет слишком поглощен собственными страданиями, чтобы заметить это, будет поглощен миром и спокойствием, расслаблением всех зажатых мышц. И дальше все будет так просто, так гладко, совсем как с Бичером когда-то. Медленное приятное разложение.
Брэнсон колеблется, колеблется всего мгновение, а потом протягивает руку и берет косяк. Принимает свою судьбу.
Вы выбираете эконом-класс? Или бизнес?
*
Правило № 21. Не Обсуждать Личные Дела На Консультациях С Наркозависимыми, Потому Что Все Это Дерьмо Нужно Выворачивать Во Время Личных Консультаций, Кроме Того Никому Лучше Не Знать Лишнего.
Тоби знает, когда Райан О’Райли запускает принцессу в систему. Облачко грязного белого цвета, специально созданное, чтобы унести тебя подальше отсюда.
О, героин. Чертов героин.
С этой мыслью он приходит на консультацию для наркозависимых, где садится на один из стульев и не помогает Крису подняться по ступенькам, когда тот заметно напрягается, чтобы извернуть цельный, неподвижный кусок хирургической стали (прямо в центре спины) и подняться на сцену.
На этом самом месте, где Крис переводит дух, умер Шиллингер.
Приятные особенности в любовнике с искусственными деталями. Хочешь уйти? Просто пойди туда, куда неудобно добираться. Трудно добраться. Верхняя койка. Второй уровень в Эм Сити. Смотри, как Келлер пытается обхитрить солидный кусок стали в собственной спине.
Все рассаживаются, наркоманы и симулянты, и нет никакой разницы, если прошло достаточно времени. Райан подмигивает ему, потирает кончики пальцев во всемирно известном жесте, обозначающем наличность. За тобой должок.
«Кто хочет начать?» - спрашивает сестра Пит.
Долгое молчание.
«Мне хочется как следует вмазать.» - говорит Тоби.
Раздаются многочисленные вздохи. Кружок наркоманов, жаждущих дозы – даже если прошли уже годы.
«Иногда мне так хочется вмазать, что я чувствую это изнутри. Как язву. И это желание никогда не исчезнет.»
Понимаешь, причина этой жажды, причина вновь ожившего желания жит опасно, самая последняя и очевидная причина – то, что сегодня утром в душевую, где стоял Тоби, ввалился Терри Брэнсон, и это несомненно был самый обдолбанный человек в Оз.
Бичер посмотрел ему в глаза и увидел там героиновую дымку. Райан О’Райли во всей красе.
И Брэнсон, человек, которого наебал сам Всевышний, был до того обдолбан, что ему плевать было на стоящего неподалеку отца девочки, которую он убил – ему было не до того, он слишко усиленно пялился на свастику Тоби. А потом это козел, этот чертов кусок дерьма ткнул в нее пальцем и сказал, - «Что это?»
А потом он сказал, - «Можно мне мои часы?»
А потом он сказал, - «Из нее вытекло много крови.»
А потом он сказал, - «Прямо из головы.»
А потом он сказал, - «Я так надрался тогда, что мог думать только о том, сколько придется отдать за чистку.»
И теперь Тоби превратился в ослепительно-белый вулкан гнева, и он правда, честное слово, хочет вмазать, чтобы кайфовать, как Брэнсон этим утром. Как Брэнсон, наверное, кайфует и сейчас.
«Я просто хочу забыть. Ненадолго. Я просто хочу забыть обо всем, что со мной случилось с тех пор, как я попал в эту богом проклятую дыру.»
Келлер уставился на него в упор, одна нога ритмично подергивается, взгляд, словно раскаленная игла. Он выпрямляет свою армированную спину, наклоняется вперед. Раскрывает рот. Сестра Пит поворачивается к нему, ее глаза широко распахнуты, рот сжимается в тонкую линию, словно нелепая пародия на обозлившуюся тряпичную игрушку. Это предупреждение Келлеру (потому что сестра Пит совершенно определенно все знает о Правиле № 21).
Келлер закрывает рот и, надувшись, откидывается на спинку стула.
*
У Люцифера никогда не было такой отличной бороды.
Тоби аккуратно придает ей форму – бакенбарды и эспаньолка – когда Келлер заходит в камеру, заставляя героиновую язву сжигать его изнутри снова. Останавливаясь у него за спиной так, что половина лица отражается в зеркале.
Тоби напевает. Ловко орудует лезвием. Это нелегкий труд, но кто здесь, черт побери, даст ему нормальные ножницы?
Ха. Ха-ха.
«Ты действительно имел это в виду? Забыть все?» - спрашивает Келлер. Ощетинившийся в обиде, окутанный облаком неуверенности.
«Знаешь, на воле я никогда не ел в фаст-фудах. Раньше. Мы всегда обедали в хороших ресторанах. Никаких забегаловок даже в дороге. Если нужно было куда-то ехать на машине, мы брали с собой корзину для пикника.» - говорит Тоби. Поворачивает голову, решает, что слева не совсем ровно и снова наклоняется к зеркалу.
«Что?» - спрашивает Келлер, сдвинув брови.
«Я готов убить охранника за чизбургер,» - спокойно произносит Тоби.
Крис фыркает, подходит ближе. Прижимается к заднице Тоби, сжимает его талию, стискивает пальцы.
«Ты бы никогда не забыл меня, малыш,» - говорит Крис, - «Ни на минуту.»
«Нет, я бы не смог,» - успокаивает Тоби. Состригает лишние волоски.
Люби этого мужчину целиком, даже все крошечные ревнивые, собственнические, эмоционально зависимые его части. Крис Келлер, сплошное ходячее противоречие. Гомосексуалист в западне подавляющего гомофобного гетеросексуального рассудка.
Жаждущий. Желающий. Испуганный.
«Только не тебя,» - говорит Тоби. – «Просто все остальное.»
«Сначала нам нужно закончить начатое,» - говорит Крис. Трется, как огромный кот о задницу Тоби, покачивается и скользит, пытается спровоцировать.
Мерфи проходит мимо, нарочито глядя в другую сторону согласно приказам.
Тоби провожает Мерфи взглядом, и тут его посещает Отличная Идея.
«Ты знаешь, что было бы действительно забавно?» - говорит он. Лезвие замерло на полувзмахе, тело застыло, не закончив движение.
«Забавно в смысле забавно или забавно…»
«Забавно в смысле иронично,» - говорит Тоби. Он начинает смеяться, и в этом смехе нет ничего веселого.
Келлер внимательно смотрит на их общее отражение.
«Что?»
*
Сигареты на столе.
Значит, МакМанус хочет о чем-то поговорить, а ему нечего сказать.
Тоби закуривает, и никотин успокаивающим бальзамом ложится на душу. Словно черная смоляная мазь покрывает все открытые раны. Это порок, а сейчас любой порок сойдет. Любой порок успокоит безумствующую язву внутри.
«Брэнсон под кайфом,» - говорит МакМанус. Спина сгорблена, плечи опущены.
«И это меня касается? Каким образом?» - говорит Бичер.
В какой момент этой мыльной оперы, Тим, ты решил, что мне не все равно? В какой момент ты решил, что я – исповедник всех твоих неудач?
Тоби не произносит это вслух, но усиленно отправляет эту мысль в спину Тима.
«Сестра Пит отказывается с ним разговаривать. Отказывается помочь.»
И молчаливое продолжение: потому что он убил твою дочку.
«Пожалуйста, поговори с ней,» - заполняет тишину МакМанус. Тишину длиной в семь слогов. Пятнадцать согласных. Двенадцать гласных. См. выше.
«Нет,» - говорит Бичер, и слова словно поднимаются из самой черной части его души.
«Пожалуйста, помоги,» - говорит МакМанус.
«Почему?» - спрашивает Тоби.
«Потому что никто не помог тебе.»
Пауза.
«Произнеси это, Тим,» - говорит Бичер ему в спину.
«Потому что я не помог тебе.»
Бесконечное молчание, поместившееся в несколько секунд.
«В таком случае…» - говорит Бичер.
МакМанус оборачивается.
«Нет. Сам помогай.»
Тушит окурок на столе, прямо посреди бумаг.
Тоби выходит.
*
Это Специальный Рецепт О’Райли, но ты не найдешь его нигде. Никогда не закажешь с гарниром из мамалыги, и официантка в дешевом персиковом полиэстере никогда не принесет тебе добавки.
Специальный Рецепт О’Райли. Героин. Немного ангельской пыли. Еще какая-то дрянь, которую он, скорее всего, выскреб из коробки с крысиным ядом. Неважно.
«Внимание,» - говорит Крис, сидящий рядом, и Тоби бросает карты на стол.
О’Райли машет со второго уровня, и Тоби отслеживает его взгляд, пока не упирается в Брэнсона, неуклюже спускающегося по ступенькам, офигевшего от мощной дозы. Симпатичный маклер изменился за месяцы, проведенные в Оз. Изнасилованный, а потом пристрастившийся к наркоте, каждая доза из рук О’Райли оплачена Бичером, слишком обалдевший, чтобы сопротивляться, когда хищники уводят его в темные уголки и трахают там. Насилуют. Используют. Чертова грязная шлюха.
Темная прядь на лбу стала тусклой и жирной, слишком длинной, закрывает его побледневшее лицо. Походка не развязная, не торопливая, а спотыкающаяся, как у обдолбанного торчка. Любой порок сейчас подойдет. Когда у тебя ноет задница, все, что можно засунуть в ноздрю, подойдет.
Брэнсон бесцельно шатается по блоку, и Тоби, как бы между прочим, подходит к обалдевшему выродку.
«МакМанус,» - тихо произноси Тоби. – «МакМанус точно знал, что с тобой случится, ты в курсе?»
Брэнсон смотрит на него, покрасневшие глаза не мигают, зрачки сжались в маленькие жесткие точки. Черные алмазы.
«Чё?» - еле выговаривает Брэнсон.
Героин. Ангельская пыль. Почти чистая, пока О’Райли не начал играть в алхимика. Не добавил еще каких-то ингредиентов. Судя по всему – немного кокаина.
«Он поимел тебя, Терри. МакМанус. Он перевел тебя сюда специально, перевел в Эм Сити, потому что знал, как ты будешь страдать здесь с первого же дня.» - говорит Тоби. Смотрит на часы – часы Брэнсона.
Ты трахаешь человека, ты давишь не него гневом и унижением, ты лишаешь его семьи и состояния, ты пичкаешь его до отказа наркотой, и человек превращается в бочонок с порохом. Пушечное ядро. Задай нужное направление и зажги спичку.
«МакМанус сделал со мной то же самое. Ты видел клеймо у меня на заднице, Терри, знаешь откуда оно? Появилось, когда один нацист начал трахать меня, потому что МакМанусу было наплевать,» - говорит Тоби, его голос мягок и дружелюбен – понимающий голос. Теперь он ведет Брэнсона к ступенькам. – «Ему и на тебя наплевать. Он знал, что тебя будут насиловать.»
Крис сказал: любой симпатичный чистенький паренек сядет на твой байк, если ты будешь говорить с ним по-хорошему.
Крис сказал: даже когда ты увозишь их в лес, они все равно не подозревают об опасности, если ты говоришь с ними по-хорошему.
Крис сказал: они даже позволяют тебе связать их чертовы руки, если ты все еще говоришь с ними по-хорошему.
Вот чем ты разбавляешь наркоту. Вот как ты заставляешь его подняться по ступенькам в этот кабинет. Просто разговариваешь с ним по-дружески, спокойно и серьезно, иногда ободряюще улыбаешься. Делаешь вид, что это реальность. Что это его реальность.
Героин. Ангельская пыль. Кокаин. Экстази. Спиды. Крысиный яд. Смешай все это и говори по-хорошему.
«Он здесь. Прямо здесь, вверх по лестнице. Он хотел, чтобы тебя изнасиловали, хотел, чтобы с тобой произошли все эти ужасные вещи,» - говорит Тоби. Подталкивает Брэнсона к первой ступеньке. Вкладывает в его руку заточку, сделанную из кроватной пружины, и заглядывает в глаза.
За дымкой, за черными бриллиантами зрачков в Брэнсоне зреет дьявольский, сумасшедший гнев.
«МакМанус?» - выплевывает Брэнсон.
«Конечно,» - говорит Бичер.
Брэнсон поднимается по лестнице. Бичер возвращается к своим картам.
Он как раз садится, когда раздается нечеловеческий вопль. Потом – крик МакМануса. Мерфи бежит. Грохот, еще один вопль, а потом Брэнсон падает на окно из плексигласа. Оставляет кровавый потек. Снова бросается. Крики, топот охраны. А потом Мерфи добегает до двери и останавливается, потому что слышен тяжелый звук падения, какой бывает только если падает мертвое тело, а потом все затихает.
Охрана объявляет изоляцию, но Бичер ждет. Келлер стоит рядом, они оба ждут. О’Райли на втором уровне, они все ждут.
Тим МакМанус вываливается из кабинета, покрытый кровью, и роняет заточку.
*
Райан О’Райли сказал: у Брэнсона будет пять, может, десять минут, пока он еще сможет двигаться. Делай, что нужно сделать.
Райан О’Райли сказал: парень будет не в себе настолько, что не сможет отличить черное от белого.
Райан О’Райли сказал: через пять, может, десять минут он все равно упадет замертво, но до тех пор не остановится ни на секунду.
Бичер ходит по камере, пока еще горит свет, и не улыбается.
Крис сказал: МакМанус легко выхватит заточку. Проще простого.
Крис сказал: МакМанусу придется пырнуть Брэнсона, это самозащита.
Крис сказал: Брэнсон будет бросаться на него снова и снова, поэтому МакМанусу придется пырнуть его еще раз. И еще.
Бичер ходит по камере и не улыбается, но внутри он сияет. Радиоактивное тепло убийства. Жажда крови. Триумф охотника.
Охрана выключает свет, и внезапно Крис прижимается к нему сзади, толкает его на стеклянную дверь, трется о него членом.
«Черт побери, детка, это было так круто, так круто, детка…» - произносит Крис. Практически вгрызается в его шею. Рука нашаривает застежку на штанах.
Тоби толкается ему навстречу, протягивает руку к бедру Келлера, пытается контролировать движения, сделать их медленней, сильнее, лучше.
Его тянут на нижнюю койку, Крис забирается следом, его руки повсюду. Они трахаются, яростно, дико спариваются, и это хорошо, это так хорошо, и по всему блоку раздаются подбадривающие крики, Крис растягивает его пальцами одной руки, сплевывает в другую и смазывает слюной член.
Поцелуй душит Тоби, когда в него входят, проникают, вбивают в матрас – вот, что случилось бы, если бы львы в саванне потеряли самок, один альфа-самец трахал бы другого, потому что Тоби не чувствует себя сукой сейчас, когда ему так хочется этого, когда он заполнен до отказа, растянут, когда ему жарко, и он задыхается от пота, от собственной спермы, расплескавшейся по животу, скользящей между ними, когда Крис кричит, содрогается и падает на него… и они сплавлены друг с другом.
Чуть позже, пока они еще не сдвинулись с места, мимо проходит охранник. Луч света пробегает по ним, двигается дальше. Все благодаря МакМанусу, милому идиоту МакМанусу. Милостью божьей…
Тоби хихикает в темноте.
«Мы это сделали, малыш,» - шепчет Крис. – «Тебе легче?»
«Да,» - шепчет Тоби в ответ. – «Да.»
В нем не осталось ни следа человечности. Если ты любишь человека, подобного Крису Келлеру, тебе приходится любить его целиком. Нуждаться в нем полностью. Принимать его полностью. Если ты любишь Убийцу Келлера, оставь надежду на искупление. Прекрати карабкаться на Эверест. Прекрати быть лучше, чем ты есть.
Будь тем, кем ты должен был быть с самого начала.
Правило № 5. Общий Опыт Укрепит Наши Отношения.
*
В конце концов с МакМануса снимают все обвинения. Смерть Терри Брэнсона наступила в результате многочисленных колющих ранений, но он проглотил такой смертельный коктейль, что все равно бы умер от удара минутой позже. МакМанус прокатывает на самозащите.
Он больше не предлагает Тоби сигареты. Больше не может смотреть на Эм Сити по-прежнему. Больше никаких чертовых дней рождения. Тоби больше не чувствует спиной его взгляд, потому что МакМанус наконец избавился от синдрома Милости божьей.
Тоби хорошо спит по ночам, день за днем в пастельно-бежевых тонах, и видит Холли, уснувшую у него на руках, солнечная прядь на лбу.
URL записи
@темы: рекомендации, перевод, Chris Keller, Tobias Beecher, фанфикшн
-
-
05.06.2013 в 14:20это потрясающий текст.
-
-
16.07.2013 в 17:53-
-
04.02.2015 в 01:03Пожалуйста, посоветуйте что-нибудь ещё на эту тему...