болтливый наблюдатель за беспорядком
Оригинал: "Poison"
Автор: Mandy aka geneticallydead
Пейринг: Бичер/Келлер
Переводчик: in between days
Рейтинг: R
«Я любил алкоголь, я любил героин, но мне пришлось оставить их, потому что они были отравой. Смертью. Ты смерть. Позволь мне жить.»
«Я не могу.»
-Бичер и Келлер. Exeunt Omnes«Я любил алкоголь, я любил героин, но мне пришлось оставить их, потому что они были отравой. Смертью. Ты смерть. Позволь мне жить.»
«Я не могу.»
-Бичер и Келлер. Exeunt Omnes
Падение. Поворот в воздухе, столкновение со стулом, и он ударяется – изогнутой спиной – на лице появляется грустная улыбка, а потом он теряет сознание. Райан О’Райли на корточках, косится наверх с ненавистью и злобой.
Охрана оттаскивает Бичера прежде, чем появляются медики.
*
«Он отказался давать показания против тебя, но свидетелей так много, что окружной прокурор все равно предъявит обвинение.»
Голос доносится до Тоби словно издалека. МакМанус, перевозбужденный от стресса, ведет себя, как настоящий торчок, постоянно трет подвижное, как будто резиновое, лицо. Четыре месяца – и все эти изменения, эта дрожь в его повадках.
«Если бы он дал показания в мою пользу, все бы уже закончилось,» - с горечью произносит Тоби. – «Я не толкал этого ублюдка.»
«Я знаю, Бичер, я знаю. Сестра Пит и я будем выступать на твоей стороне,» - говорит МакМанус. Напыщенные слова.
«Как там, кстати, сам Келлер? Ходить будет?»
«Да,» - говорит МакМанус. Смятая сигаретная пачка появляется на свет из его кармана, пара сигарет вываливается на стол. МакМанус вкладывает одну в скованные руки Тоби. Они оба закуривают, хотя ни один не из них раньше не баловался никотином. – «Врачи говорят, что есть определенные повреждения нервной системы, но спинной мозг не пострадал. Ему повезло, что он жив.»
Тоби фыркает, и они угрюмо улыбаются. Кладбищенский юмор.
«Мне тоже повезло. Я не отправлюсь в камеры смертников. Просто получу пожизненное.»
Долгое молчание. Сигаретный дым извивается в воздухе.
«Оз скоро откроют.» - говорит МакМанус, как будто только ради этого он тащил свою задницу к Бичеру в Рикерс. – «Я, естественно, хочу, чтобы ты вернулся в Эм Сити.»
Естественно. Тоби – зэк, перед ним маячит черное дуло пожизненного заключения в тюрьме, но это будет хорошая тюрьма. Естественно.
«Квернс возвращается?» - спрашивает Тоби. МакМанус кивает. Вежливая беседа – какая прелесть.
«Бичер… Келлер тоже вернется.»
Ах, вот оно. Острое лезвие, испачканное в его собственной нечистой крови. Эй, вы все, запишите на стене. Жизнь – дерьмо.
«Твою мать,» - произносит Тоби с преувеличенной четкостью.
«Да,» - говорит МакМанус. Он продолжает кивать еще долгое время после того, как слова рассеиваются в воздухе.
*
Проходит еще несколько недель, и Тоби выводят из жалкой пародии на школьный автобус – можно подумать, в нем хоть раз ездили дети. На какое мгновение его окутывает солнечный свет, а потом снова поглощает разверстая пасть Оз. Тут и там мелькают знакомые лица, снова собранные из разных тюрем по всем соседним штатам, как жутковатая встреча выпускников. Вместо таблички с именем у него есть номер.
Он проходит процедуру приема – как мясо в мясорубку – и вот он уже снова в Эм Сити, и это почти облегчение после сумерек общего блока в Рикерс. Все то же, все те же.
Райан О’Райли опирается на перила в том самом месте, с которого Келлер совершил свой блестящий полет. Он оскаливает зубы и сплевывает прямо на Бичера, но промахивается. Тоби адресует ему грубый жест, исчезая в своей камере.
Дом, милый дом.
*
Время проходит. Крошечные капли воды падают на него снова и снова, медленно сводя с ума. Бичер отправляется на заседание суда в своем лучшем костюме, крепкие мускулы, появившиеся в тюрьме, распирают ткань на плечах. И хотя он встает, когда положено, и Да, Ваша честь, Нет, Ваша честь, и это его идеальный адвокатский тон, вряд ли хоть кто-то из присутствующих может не заметить в нем зэка.
Его обвиняют в попытке убийства и нападении с применением физического насилия, несколько надзирателей свидетельствуют против него, преднамеренно или нет, потому что видимая правда уж слишком похожа на то, что Бичер толкнул Келлера. Сестра Мари встает и подтверждает, что их отношения были взрывоопасными, Келлер был непредсказуем, но в конце концов все, кажется, работает, против него.
Келлер не дает показаний, но окружной прокурор освещает все иначе, искажая правду. Несчастный Крис Келлер, который боится давать показания против своего сумасшедшего бывшего любовника (ну, вы в курсе, что он откусил одному парню член), боится последствий в замкнутом пространстве Оз.
Бичер советует МакМанусу не настаивать на своем.
На этот раз Тоби не испытывает ненависти к судье, скучающему лысому старику на своем величественном посту, хищной птице, обряженной в черное и вооруженной молотком. Он ненавидит окружного прокурора, хитрого, пронырливого сукина сына, который с радостью засудил бы Келлера до электрического стула, если бы главный свидетель (т.е. Тоби) не попытался убить подозреваемого.
Предложение агента Тейлора о даче показаний в обмен на досрочное освобождение оказалось – как странно – недействительным.
И в свете его предыдущих – кхм – проступков, в свете того, что он нарушил условия досрочного освобождения и странной истории со внезапным исчезновением всего Арийского Братства в Оз, в свете трагической гибели Макбета, захватившего с собой на тот свет Верна Шиллингера (что теперь кажется крайне подозрительным и требует дополнительного расследования)…
…в свете наркотиков, и секса, и насилия, и ненависти, и страха…
…Тобиас Бичер объявляется виновным, несмотря на то, что «жертва» его преступления так и не выходит на сцену. И пусть сестра Пит молится снова и снова, пусть МакМанус (усталый и размякший за годы испорченных дней рождений, Саид, черт подери, все-таки рассказал ему об этом) лично отправился к Келлеру и вернулся, качая головой, и пусть все старались сдвинуть ради него землю и небеса, Тобиас объявляется виновным. Потому что никто не может сдвинуть Бога.
Пожизненное заключение без права на досрочное освобождение.
*
Время и рутина не приглушают гнев, всего лишь скрывают его. Обрывки воспоминаний и здравого смысла скрываются среди удушающей скуки, прячутся под месивом на подносе Тоби, и он питается собственной ненавистью, теряя ее в системе пищеварения. Его ярость распределена по мельчайшим выступам и щелям в Оз – кусочки в файлах сестры Пит, капли остаются на стенках сортира каждый раз, когда ему нужно отлить, скрываются, как отпечатки пальцев, на страницах книг, которые он перечитывает снова и снова.
Поэтому в тот день, когда Кристофер Келлер, шаркая, заходит в столовую, вилка Тоби замирает лишь на долю секунды. Он снова опускает глаза к подносу и продолжает есть.
Он даже не удивляется, когда чей-то поднос со стуком отпускается на стол напротив него, и Келлер сутулится на скамье. Он неловок, замечает Тоби, двигается так, словно не уверен, как теперь действуют его руки и ноги, как будто в больнице его перезагрузили. Ирония происходящего почти заставляет Бичера засмеяться.
«У меня чесалась нога,» - как бы между прочим заявляет Крис. Он начинает есть – медленно жевать, и говорит, не проглотив пищу. – «На мне весь этот гипс, и чешется нога. Один раз мне удалось уговорить медсестру пошуровать там вязальной спицей, но ее перевели в другой блок, и остались только трусливые соплячки. Я лежу там со сломанной спиной, половина костей – в щепки… и что, они думают, я могу сделать? Убить взглядом?»
Тоби наконец отрывается от подноса, смотрит в усталые глаза Келлера, его изможденное лицо. Он отводит взгляд в сторону – МакМанус стоит за стеклом и следит за ними – снова смотрит на Келлера, и видит, как перед ним разворачивается все его будущее.
Он видит соперника куда более опасного, чем Шиллингер, он видит целую жизнь мелкой мести, и заговоров, и ненависти, кровь, растекающуюся, словно масло, из года в год. Бесконечные часы в яме, МакМанус, бьющийся головой о стену, горы трупов, непонимающий и печальный взгляд сестры Пит сквозь стекла очков. Он и Келлер – ненавидящие друг друга слишком сильно, чтобы сосуществовать вместе, желающие друг друга слишком сильно, чтобы просто пырнуть заточкой и покончить с этим. Год за годом, пока они не станут стариками, бросающими друг в друга шахматные фигурки.
Или же вариант Б.
Бичер вспоминает все слова, которые он вынашивал под сердцем, все концепции прощения, которые, ему казалось, он уловил, терпеливые наставления Саида, пронизанные сомнением, потому что он не понимал до сих пор, до этого самого момента. Здесь, в месте, которое глубже любого ада, Тоби чувствует на плече руку Бога. Прощение.
«Надо было менять почесывания на удары.» - говорит он Келлеру.
Он позволяет крохотной улыбке изогнуть уголок его рта. Крис улыбается в ответ.
*
«Ты хочешь что?»
Сестра Пит сидит с открытым ртом, кажется, что отвисшая челюсть вот-вот с грохотом покатится по полу.
«Я хочу, чтобы вы начали консультировать меня и Криса,» - повторяет Тоби.
«Тобиас…» - она снимает очки. – «Мы знакомы уже несколько лет. Я видела, как ты уходил туда, откуда не всегда возвращаются. И это, наверное, единственный случай, когда мне приходится задать тебе следующий вопрос: ты что, спятил?»
Он смеется, звук выходит сухим и дребезжащим.
«Я целиком и полностью за то, чтобы жертвы поворачивались лицом к своим обидчикам, ты же знаешь. Но Тоби… я думаю, что на этот раз не стоит даже начинать. Из-за Келлера ты обречен на пожизненное заключение!»
«Я знаю, знаю, сестра Пит, но… мой приговор уже оглашен. Вероятность опровержения близка к нулю. Чтобы обвинить меня, им не нужен был Келлер, и одного его слова было бы недостаточно, чтобы изменить ход дела. Мы испортили друг другу репутацию свидетелей, заслуживающих доверия.» - говорит Тоби. – «И вот я здесь, до конца своих дней. И Крис тоже здесь, до конца его дней. И знаешь, Пит… Мне не нужен еще один Шиллингер. Если уж мне придется провести свою жизнь здесь, я хочу, чтобы она была настолько спокойной, насколько это возможно. Мне нужно, чтобы Крис… нужно, чтобы он был моим другом.»
«И ты думаешь, что консультации помогут?»
«Нет. Я думаю, что прощение поможет. Мне нужно…» - слова, колючие и неуклюжие, на удивление легко выходят наружу. – «Мне нужно простить его. Мне нужен он.»
Сестра Пит разрывается на части, все ее чувства на виду, этика психолога борется с монашеским пониманием греха.
«Это единственный способ, сестра,» - говорит он. – «Если не будет любви, между нами останется только ненависть.»
Скандальная ирония происходящего – только здесь, окунувшись в грех и слизывая кровь со стен, Тоби может найти благодать.
Давно пора.
*
Мельчайшие перемены в Оз нужно согласовывать с руководителями блоков. МакМанус слушает Питер Мари, но его взгляд останавливается на Бичере.
«Ты чертов псих.» - говорит МакМанус.
Тоби пожимает плечами.
*
По какому-то извращенному капризу вселенной Крис начинает работать в почтовой комнате. Тоби узнает об этом, когда Крис неторопливо заходит в офис сестры Пит, бесшабашный, расхлябанный. По странному совпадению монашка отсутствует. Рука судьбы, спрашивает себя Тоби, или Убийцы Келлера?
«Бич,» - просто здоровается Крис, опершись бедром на дверной косяк.
«Келлер.»
«Сестра Пит мне рассказала. Ты устроил эти консультации.»
«Да.»
Пять лет любви и ненависти превращаются в туго натянутую резиновую ленту между ними – она должна привести их друг к другу или разорваться навсегда. Тоби делает оборот в кресле, оно издает тот самый скрип, от которого он намеревался избавиться уже целую вечность, Убийца Келлер стоит у стены, как пьяная марионетка. У большинства мужчин центр тяжести находится где-то в районе солнечного сплетения – в случае Келлера он определенно там, где его член. Сломанные кости и раздробленные позвонки сделали его чуть неуклюжим, похожим на заводного солдатика, но сексуальная притягательность до сих пор сочится из каждой поры.
«Мог бы помочь мне снять обвинение,» - говорит Тоби.
«Я им был не нужен, ты же знаешь, Бич.»
Это правда. От окружного прокурора провода тянутся прямо к мэру, который отсасывает новому губернатору, а после махинаций Девлина новый девиз штата – Утопим Преступников В Их Собственном Дерьме. Обвинители уделали бы любого присяжного, и даже если бы Келлер заявил в мегафон перед лицом Господа и государства, что он серийный убийца, психопат и сам бросился с балкона, приговор все равно прозвучал бы – так или иначе.
Тоби – преступник. С точки зрения честного, богобоязненного гражданина преступники никогда не исправляются, выплачен их долг обществу или нет. Слово Келлера в их среде теперь и гроша ломаного не стоит.
«Ну, я теперь заведую почтой.» - говорит Крис, сияя от удовольствия. Он бросает письма на стол сестры Пит.
«Держись подальше от подозрительных банок.» - говорит Тоби.
«Ага,» - фыркает Келлер. Он лениво заходит к комнату, зацепив большой палец за пояс штанов, сползающих на бедра.
«Ты согласен?» - спрашивает Тоби.
«На что?»
Крис сосредоточен, но не на разговоре, его руки опускаются на спинку кресла Тоби так, что он наклоняется над ним, нависает совсем близко, нос к носу, и Бичер больше не может различить, чей именно пульс отдается в его ушах, что за слова он собирается произнести, потому что он пересох от жажды, как пустыня, и стакан мартини практически сидит у него на коленях.
«Ну… это… консультации…»
О да. Очень внятно.
«А-а.»
Щетина царапает щеку, трется; его помечает огромный кот. Закрытые глаза.
«Я серьезно. Больше не… никаких… никаких подстав.»
Едва ощутимое прикосновение нежных губ к уголку его собственного рта, нос, утыкающийся в скулу; Кристофер Келлер пахнет дешевым дезодорантом, пылью, и бумагой, и о Боже, клянусь всеми святыми, немножко пахнет спермой.
«Как… семейные консультации?»
«Да,» - говорит Тоби, его мозг скачет вслепую в кромешной тьме, пытается уловить нить разговора.
«Так значит… сначала разговор, потом заточка?»
Легкие усмешки на лицах обоих.
«О господи! Келлер, слезь с него!»
Сестра Питер Мари вернулась, где бы она до этого ни пропадала. Келлер, известный своим пренебрежением к представителям власти, отстраняется медленно, молекула за молекулой, и Тоби остается сидеть, вспотевший, запутавшийся, возбужденный.
«Увидимся, сестра,» - говорит Келлер и исчезает, махнув рукой.
«Он тебя принуждал?»
Он моргает. Сестра Мари стоит над ним, уперев руки в бедра, преисполненная возмущения.
«Нет. Нет, ничего подобного.»
Тяжелый вздох.
«Тобиас, ты ему позволил?»
Позволил, как будто у него был выбор; или позволил, как будто он не призывал к этому; или позволил, как будто он не хотел этого, не нуждался, не жаждал больше, чем героин, потому что героин никогда не нуждался в нем. Больше, чем зависимость, больше, чем принуждение: имя Криса Келлера вытатуировано у него на хребте, и чернила текут в каждой вене.
«Я не уверена, что хочу тебе помогать,» - говорит Пит, и каждый слог пронизан болью.
«Если вы не поможете, прольется кровь.» - спокойно произносит Тоби, со скрипом разворачиваясь к компьютеру. – «Это неизбежно.»
*
Консультации.
Тяжелые и недоверчивые взгляды через всю комнату, и кресла с продавленной обивкой, в которых ты, вроде, должен расслабиться, но никак не удается. Сестра Пит и ее глубокие печальные вздохи (ты уверен, Тоби? Ты уверен?), бумага, с явной неохотой передвигаемая по столу.
«Мы собрались здесь, чтобы… разрешить проблемы, возникшие между вами двумя. За пять лет знакомства между вами было много насилия – от которого пострадали и другие люди. Ради разрешения этих проблем все, что будет сказано в этой комнате, останется конфиденциальным. Поэтому можете обсуждать… вопросы… без страха обвинения. Кто-нибудь хочет начать?»
Крис поднимает руку, как школьник, нетерпеливый и честный.
«Крис.»
«Ну…» - он смотрит на Тоби жаркими, темными глазами. – «Я люблю тебя, Тоби.»
«Это мы уже знаем, Крис.» - говорит сестра Пит. Она старается не закатывать глаза. – «Что-нибудь еще? Честность, Крис, именно честность укрепляет отношения.»
Долгое молчание.
«Я подставил тебя с досрочным освобождением.»
Сердце заходится, в груди нарастает ярость. Дыши, думает Тоби, просто дыши и работай над этим. У тебя впереди целая жизнь.
«И я подменил заточки во время выступления.»
Сестра Пит резко втягивает воздух.
«Я отправил посылку для Арийцев. Я сделал это для тебя. Чтобы они больше никогда тебя не беспокоили.»
Побелевшие костяшки пальцев. Он знал, конечно, он знал, но Келлер не должен был произносить это вслух, потому что это становилось реальным, а он до сих пор хватался за выдуманную реальность, прижимался к ней в темноте, чтобы почувствовать себя живым. Правде не место в Оз, но именно поэтому все пошло по пизде с самого начала.
«Я убил много людей. Для тебя,» - продолжает Келлер, горло конвульсивно сокращается, он смеется, и смех его горек. – «Я даже пытался убить себя – ради тебя.»
«Тебе не нужно было умирать, Крис,» - говорит Тоби в наступившей тишине.
«И жить без тебя? Я не хочу, Тоби, никогда. Я не хочу жить вообще, если тебя нет рядом.»
И в этом вся правда, как пустая пуля, разлетающаяся на осколки. Осколки, которые уже пронизали все его органы, закрались в каждую кость. Келлер сделает что угодно, с кем угодно, только чтобы не расставаться, будет убивать, и калечить, и лгать, и манипулировать, чтобы не расставаться, и как можно завязать с алкоголем, если все, к чему ты прикасаешься, пропитано им насквозь?
«Ты подставил его, Келлер. Ты сделал все, чтобы это выглядело, словно он тебя толкнул.» - говорит сестра Пит.
«Я хотел, чтобы ты страдал,» - говорит Крис. – «Я хотел, чтобы ты страдал, как страдал я.»
Боль, почти материальная, поток в воздухе, замешанный на страстях из их жизней.
«Это все, что мы когда-либо делали. Страдали друг за друга, по вине друг друга.» - говорит Тоби. – «Я больше не хочу. Если мне придется провести здесь вечность, я хочу провести ее спокойно. Не надо, Крис. Больше никакой крови и насилия. Мы с этим разберемся, понимаешь?»
«Я хочу вечность, Тоби. Я хочу вечность с тобой.»
Между ними нет ни времени, ни пространства, Келлер пересекает комнату и нависает над ним, прежде чем сестра Пит успевает произнести хоть слово, и Тоби прижат к креслу сильными, большими руками, губы раздвигаются с силой, языки сплетаются в пародии на секс, и ему хорошо, он чувствует, что вернулся домой.
Он остается в кресле, задыхается, надзиратели оттаскивают Криса, и он слизывает каплю крови.
*
МакМанус, Мукада и Пит заперлись в комнате, пропитанной сигаретным дымом и неверием.
«Келлер сопротивлялся всю дорогу к яме и, судя по всему, до сих пор продолжает звать Бичера – уже шестой час.» - говорит сестра Пит. МакМанус фыркает, наливает себе еще на два пальца.
«Иногда я задаюсь вопросом: о чем думал Бог, когда сводил этих двоих вместе,» - произносит Мукада, подкуривая очередную сигарету от предыдущей.» - «Это ненормально.»
«Аминь,» - говорит МакМанус. – «Скажи мне, почему я должен перевести Келлера в Эм Сити, Пит. И пусть у истории будет хэппи-энд.»
«Ты сам прекрасно знаешь, что они убьют себя на пути друг к другу.»
«В этом есть смысл,» - говорит Мукада. Он пожимает плечами в ответ на подозрительные взгляды. – «Шиллингер мертв. Арийцы мертвы, а также Саид, и Хэнк, и Эндрю Шиллингер. Все, кто когда-либо становился между этими двумя, мертвы – и с чего начинались все их проблемы? Другие люди заставляли их подозревать и не доверять. У Бичера нет шансов на досрочное освобождение, а Келлер будет глубоким стариком задолго до того, как ему придется хотя бы задуматься об этом. Они оба осуждены на пожизненное. Мы можем дать им это. Чтобы поддержать спокойствие.»
«Я ничего не могу поделать, но мне кажется, что Тоби не видит другого выбора. Он соглашается на отношения с Келлером, чтобы упростить себе жизнь,» - говорит Пит, и недовольство горит в ней, несмотря на все годы, проведенные в Оз.
«Ну и что?» - говорит МакМанус. Он закуривает очередную сигарету, поднимает ее к лицу так, что уголь всех его ошибок впечатывается в сетчатку. – «Он ведет себя практично. Келлер никогда не отступит.»
«Это очередная зависимость,» - говорит Пит.
«Это меньшее из зол.» - произносит Мукада. – «Бичер всегда найдет что-нибудь, чтобы утопить свои печали. Келлер может оказаться самой безопасной отравой.»
Философское молчание.
«Келлер останется в яме на три дня,» - говорит МакМанус. – «Когда он выйдет, я запрошу его перевод в Эм Сити.»
*
Партия в карты с Рибадо. Разговор с МакМанусом до сих пор отдается в каждой клетке его тела (никакого откровенного секса, никаких заточек, регулярные – ухмылка – семейные консультации с сестрой Пит, только намек на проблемы, и вы оба окажетесь в общем блоке.)
Узаконенные штатом однополые отношения. Ну, давайте, помашите радужными флагами.
Беглый взгляд, попытка сдержаться, но все равно это похоже на удар хлыстом: Убийца Келлер, неторопливо пересекающий бокс, на руках груда вещей. Он ухмыляется и исчезает в камере, и Тоби бросает карты, готовый следовать.
Он останавливается в дверях.
«Привет.»
«Привет.»
Словно поэзия.
*
Свет выключается. Ночные сумерки Эм Сити. Келлер стягивает майку через голову, на спине видны пересекающиеся шрамы от операции. Тоби целует каждый, один за другим.
«Я люблю тебя, Крис,» - говорит он. Больше, чем героин, больше, чем Джен, больше, чем алкоголь, наверное, больше, чем расплывающиеся воспоминания о свободе, и больше, чем воздух. Больше, чем самоуважение и разум, больше, чем свою способность к ярости и возможную боль. Больше, чем страх за будущее, больше, чем все выученные им уроки.
«Я люблю тебя, Тоби.»
Поцелуи. Медленные и отчаянные, всепоглощающие поцелуи, выматывающие душу. Обнаженные тела, сталкивающиеся на нижней койке, тяжелое дыхание и отдаленное гиканье наблюдателя. Снова вместе. Навсегда. Тоби изгибается под умными пальцами, задыхается от ощущений, хочет секса так, как когда-то он хотел выпить.
Крис в нем, и легкая боль, потому что это было давно, слишком давно, но она исчезает под прикосновениями рта к его шее, под сильными пальцами, сжимающими его бедра. Покачивания, быстрее, чем волны в океане, но ближе, куда ближе, прилив тепла, обрушившийся на него, короткое замыкание в голове, и липкая сперма, склеивающая их после.
И боже правый, как ему хорошо.
Он слышит собственное прерывистое дыхание, чувствует дрожь в груди Келлера. Крис что-то бормочет, уткнувшись ртом в его грудь, и это очень похоже на «никогданепокидайменятобиникогданепокидайменябольшеникогданикогда».
Его руки поглаживают, автоматически предлагая утешение.
«Никогда, никогда,» - тихо говорит он.
Вышвырни совесть, как бродячую кошку. Закрой за ней дверь. В конце концов, он не лучше остальных, он такой же, как они. Жизнь без права на досрочное освобождение. Ему никогда не освободиться от всех призраков, столпившихся вокруг его кровати, но, по крайней мере, он будет не один.
Его любимая отрава рядом.
Автор: Mandy aka geneticallydead
Пейринг: Бичер/Келлер
Переводчик: in between days
Рейтинг: R
Отрава
«Я любил алкоголь, я любил героин, но мне пришлось оставить их, потому что они были отравой. Смертью. Ты смерть. Позволь мне жить.»
«Я не могу.»
-Бичер и Келлер. Exeunt Omnes«Я любил алкоголь, я любил героин, но мне пришлось оставить их, потому что они были отравой. Смертью. Ты смерть. Позволь мне жить.»
«Я не могу.»
-Бичер и Келлер. Exeunt Omnes
Падение. Поворот в воздухе, столкновение со стулом, и он ударяется – изогнутой спиной – на лице появляется грустная улыбка, а потом он теряет сознание. Райан О’Райли на корточках, косится наверх с ненавистью и злобой.
Охрана оттаскивает Бичера прежде, чем появляются медики.
*
«Он отказался давать показания против тебя, но свидетелей так много, что окружной прокурор все равно предъявит обвинение.»
Голос доносится до Тоби словно издалека. МакМанус, перевозбужденный от стресса, ведет себя, как настоящий торчок, постоянно трет подвижное, как будто резиновое, лицо. Четыре месяца – и все эти изменения, эта дрожь в его повадках.
«Если бы он дал показания в мою пользу, все бы уже закончилось,» - с горечью произносит Тоби. – «Я не толкал этого ублюдка.»
«Я знаю, Бичер, я знаю. Сестра Пит и я будем выступать на твоей стороне,» - говорит МакМанус. Напыщенные слова.
«Как там, кстати, сам Келлер? Ходить будет?»
«Да,» - говорит МакМанус. Смятая сигаретная пачка появляется на свет из его кармана, пара сигарет вываливается на стол. МакМанус вкладывает одну в скованные руки Тоби. Они оба закуривают, хотя ни один не из них раньше не баловался никотином. – «Врачи говорят, что есть определенные повреждения нервной системы, но спинной мозг не пострадал. Ему повезло, что он жив.»
Тоби фыркает, и они угрюмо улыбаются. Кладбищенский юмор.
«Мне тоже повезло. Я не отправлюсь в камеры смертников. Просто получу пожизненное.»
Долгое молчание. Сигаретный дым извивается в воздухе.
«Оз скоро откроют.» - говорит МакМанус, как будто только ради этого он тащил свою задницу к Бичеру в Рикерс. – «Я, естественно, хочу, чтобы ты вернулся в Эм Сити.»
Естественно. Тоби – зэк, перед ним маячит черное дуло пожизненного заключения в тюрьме, но это будет хорошая тюрьма. Естественно.
«Квернс возвращается?» - спрашивает Тоби. МакМанус кивает. Вежливая беседа – какая прелесть.
«Бичер… Келлер тоже вернется.»
Ах, вот оно. Острое лезвие, испачканное в его собственной нечистой крови. Эй, вы все, запишите на стене. Жизнь – дерьмо.
«Твою мать,» - произносит Тоби с преувеличенной четкостью.
«Да,» - говорит МакМанус. Он продолжает кивать еще долгое время после того, как слова рассеиваются в воздухе.
*
Проходит еще несколько недель, и Тоби выводят из жалкой пародии на школьный автобус – можно подумать, в нем хоть раз ездили дети. На какое мгновение его окутывает солнечный свет, а потом снова поглощает разверстая пасть Оз. Тут и там мелькают знакомые лица, снова собранные из разных тюрем по всем соседним штатам, как жутковатая встреча выпускников. Вместо таблички с именем у него есть номер.
Он проходит процедуру приема – как мясо в мясорубку – и вот он уже снова в Эм Сити, и это почти облегчение после сумерек общего блока в Рикерс. Все то же, все те же.
Райан О’Райли опирается на перила в том самом месте, с которого Келлер совершил свой блестящий полет. Он оскаливает зубы и сплевывает прямо на Бичера, но промахивается. Тоби адресует ему грубый жест, исчезая в своей камере.
Дом, милый дом.
*
Время проходит. Крошечные капли воды падают на него снова и снова, медленно сводя с ума. Бичер отправляется на заседание суда в своем лучшем костюме, крепкие мускулы, появившиеся в тюрьме, распирают ткань на плечах. И хотя он встает, когда положено, и Да, Ваша честь, Нет, Ваша честь, и это его идеальный адвокатский тон, вряд ли хоть кто-то из присутствующих может не заметить в нем зэка.
Его обвиняют в попытке убийства и нападении с применением физического насилия, несколько надзирателей свидетельствуют против него, преднамеренно или нет, потому что видимая правда уж слишком похожа на то, что Бичер толкнул Келлера. Сестра Мари встает и подтверждает, что их отношения были взрывоопасными, Келлер был непредсказуем, но в конце концов все, кажется, работает, против него.
Келлер не дает показаний, но окружной прокурор освещает все иначе, искажая правду. Несчастный Крис Келлер, который боится давать показания против своего сумасшедшего бывшего любовника (ну, вы в курсе, что он откусил одному парню член), боится последствий в замкнутом пространстве Оз.
Бичер советует МакМанусу не настаивать на своем.
На этот раз Тоби не испытывает ненависти к судье, скучающему лысому старику на своем величественном посту, хищной птице, обряженной в черное и вооруженной молотком. Он ненавидит окружного прокурора, хитрого, пронырливого сукина сына, который с радостью засудил бы Келлера до электрического стула, если бы главный свидетель (т.е. Тоби) не попытался убить подозреваемого.
Предложение агента Тейлора о даче показаний в обмен на досрочное освобождение оказалось – как странно – недействительным.
И в свете его предыдущих – кхм – проступков, в свете того, что он нарушил условия досрочного освобождения и странной истории со внезапным исчезновением всего Арийского Братства в Оз, в свете трагической гибели Макбета, захватившего с собой на тот свет Верна Шиллингера (что теперь кажется крайне подозрительным и требует дополнительного расследования)…
…в свете наркотиков, и секса, и насилия, и ненависти, и страха…
…Тобиас Бичер объявляется виновным, несмотря на то, что «жертва» его преступления так и не выходит на сцену. И пусть сестра Пит молится снова и снова, пусть МакМанус (усталый и размякший за годы испорченных дней рождений, Саид, черт подери, все-таки рассказал ему об этом) лично отправился к Келлеру и вернулся, качая головой, и пусть все старались сдвинуть ради него землю и небеса, Тобиас объявляется виновным. Потому что никто не может сдвинуть Бога.
Пожизненное заключение без права на досрочное освобождение.
*
Время и рутина не приглушают гнев, всего лишь скрывают его. Обрывки воспоминаний и здравого смысла скрываются среди удушающей скуки, прячутся под месивом на подносе Тоби, и он питается собственной ненавистью, теряя ее в системе пищеварения. Его ярость распределена по мельчайшим выступам и щелям в Оз – кусочки в файлах сестры Пит, капли остаются на стенках сортира каждый раз, когда ему нужно отлить, скрываются, как отпечатки пальцев, на страницах книг, которые он перечитывает снова и снова.
Поэтому в тот день, когда Кристофер Келлер, шаркая, заходит в столовую, вилка Тоби замирает лишь на долю секунды. Он снова опускает глаза к подносу и продолжает есть.
Он даже не удивляется, когда чей-то поднос со стуком отпускается на стол напротив него, и Келлер сутулится на скамье. Он неловок, замечает Тоби, двигается так, словно не уверен, как теперь действуют его руки и ноги, как будто в больнице его перезагрузили. Ирония происходящего почти заставляет Бичера засмеяться.
«У меня чесалась нога,» - как бы между прочим заявляет Крис. Он начинает есть – медленно жевать, и говорит, не проглотив пищу. – «На мне весь этот гипс, и чешется нога. Один раз мне удалось уговорить медсестру пошуровать там вязальной спицей, но ее перевели в другой блок, и остались только трусливые соплячки. Я лежу там со сломанной спиной, половина костей – в щепки… и что, они думают, я могу сделать? Убить взглядом?»
Тоби наконец отрывается от подноса, смотрит в усталые глаза Келлера, его изможденное лицо. Он отводит взгляд в сторону – МакМанус стоит за стеклом и следит за ними – снова смотрит на Келлера, и видит, как перед ним разворачивается все его будущее.
Он видит соперника куда более опасного, чем Шиллингер, он видит целую жизнь мелкой мести, и заговоров, и ненависти, кровь, растекающуюся, словно масло, из года в год. Бесконечные часы в яме, МакМанус, бьющийся головой о стену, горы трупов, непонимающий и печальный взгляд сестры Пит сквозь стекла очков. Он и Келлер – ненавидящие друг друга слишком сильно, чтобы сосуществовать вместе, желающие друг друга слишком сильно, чтобы просто пырнуть заточкой и покончить с этим. Год за годом, пока они не станут стариками, бросающими друг в друга шахматные фигурки.
Или же вариант Б.
Бичер вспоминает все слова, которые он вынашивал под сердцем, все концепции прощения, которые, ему казалось, он уловил, терпеливые наставления Саида, пронизанные сомнением, потому что он не понимал до сих пор, до этого самого момента. Здесь, в месте, которое глубже любого ада, Тоби чувствует на плече руку Бога. Прощение.
«Надо было менять почесывания на удары.» - говорит он Келлеру.
Он позволяет крохотной улыбке изогнуть уголок его рта. Крис улыбается в ответ.
*
«Ты хочешь что?»
Сестра Пит сидит с открытым ртом, кажется, что отвисшая челюсть вот-вот с грохотом покатится по полу.
«Я хочу, чтобы вы начали консультировать меня и Криса,» - повторяет Тоби.
«Тобиас…» - она снимает очки. – «Мы знакомы уже несколько лет. Я видела, как ты уходил туда, откуда не всегда возвращаются. И это, наверное, единственный случай, когда мне приходится задать тебе следующий вопрос: ты что, спятил?»
Он смеется, звук выходит сухим и дребезжащим.
«Я целиком и полностью за то, чтобы жертвы поворачивались лицом к своим обидчикам, ты же знаешь. Но Тоби… я думаю, что на этот раз не стоит даже начинать. Из-за Келлера ты обречен на пожизненное заключение!»
«Я знаю, знаю, сестра Пит, но… мой приговор уже оглашен. Вероятность опровержения близка к нулю. Чтобы обвинить меня, им не нужен был Келлер, и одного его слова было бы недостаточно, чтобы изменить ход дела. Мы испортили друг другу репутацию свидетелей, заслуживающих доверия.» - говорит Тоби. – «И вот я здесь, до конца своих дней. И Крис тоже здесь, до конца его дней. И знаешь, Пит… Мне не нужен еще один Шиллингер. Если уж мне придется провести свою жизнь здесь, я хочу, чтобы она была настолько спокойной, насколько это возможно. Мне нужно, чтобы Крис… нужно, чтобы он был моим другом.»
«И ты думаешь, что консультации помогут?»
«Нет. Я думаю, что прощение поможет. Мне нужно…» - слова, колючие и неуклюжие, на удивление легко выходят наружу. – «Мне нужно простить его. Мне нужен он.»
Сестра Пит разрывается на части, все ее чувства на виду, этика психолога борется с монашеским пониманием греха.
«Это единственный способ, сестра,» - говорит он. – «Если не будет любви, между нами останется только ненависть.»
Скандальная ирония происходящего – только здесь, окунувшись в грех и слизывая кровь со стен, Тоби может найти благодать.
Давно пора.
*
Мельчайшие перемены в Оз нужно согласовывать с руководителями блоков. МакМанус слушает Питер Мари, но его взгляд останавливается на Бичере.
«Ты чертов псих.» - говорит МакМанус.
Тоби пожимает плечами.
*
По какому-то извращенному капризу вселенной Крис начинает работать в почтовой комнате. Тоби узнает об этом, когда Крис неторопливо заходит в офис сестры Пит, бесшабашный, расхлябанный. По странному совпадению монашка отсутствует. Рука судьбы, спрашивает себя Тоби, или Убийцы Келлера?
«Бич,» - просто здоровается Крис, опершись бедром на дверной косяк.
«Келлер.»
«Сестра Пит мне рассказала. Ты устроил эти консультации.»
«Да.»
Пять лет любви и ненависти превращаются в туго натянутую резиновую ленту между ними – она должна привести их друг к другу или разорваться навсегда. Тоби делает оборот в кресле, оно издает тот самый скрип, от которого он намеревался избавиться уже целую вечность, Убийца Келлер стоит у стены, как пьяная марионетка. У большинства мужчин центр тяжести находится где-то в районе солнечного сплетения – в случае Келлера он определенно там, где его член. Сломанные кости и раздробленные позвонки сделали его чуть неуклюжим, похожим на заводного солдатика, но сексуальная притягательность до сих пор сочится из каждой поры.
«Мог бы помочь мне снять обвинение,» - говорит Тоби.
«Я им был не нужен, ты же знаешь, Бич.»
Это правда. От окружного прокурора провода тянутся прямо к мэру, который отсасывает новому губернатору, а после махинаций Девлина новый девиз штата – Утопим Преступников В Их Собственном Дерьме. Обвинители уделали бы любого присяжного, и даже если бы Келлер заявил в мегафон перед лицом Господа и государства, что он серийный убийца, психопат и сам бросился с балкона, приговор все равно прозвучал бы – так или иначе.
Тоби – преступник. С точки зрения честного, богобоязненного гражданина преступники никогда не исправляются, выплачен их долг обществу или нет. Слово Келлера в их среде теперь и гроша ломаного не стоит.
«Ну, я теперь заведую почтой.» - говорит Крис, сияя от удовольствия. Он бросает письма на стол сестры Пит.
«Держись подальше от подозрительных банок.» - говорит Тоби.
«Ага,» - фыркает Келлер. Он лениво заходит к комнату, зацепив большой палец за пояс штанов, сползающих на бедра.
«Ты согласен?» - спрашивает Тоби.
«На что?»
Крис сосредоточен, но не на разговоре, его руки опускаются на спинку кресла Тоби так, что он наклоняется над ним, нависает совсем близко, нос к носу, и Бичер больше не может различить, чей именно пульс отдается в его ушах, что за слова он собирается произнести, потому что он пересох от жажды, как пустыня, и стакан мартини практически сидит у него на коленях.
«Ну… это… консультации…»
О да. Очень внятно.
«А-а.»
Щетина царапает щеку, трется; его помечает огромный кот. Закрытые глаза.
«Я серьезно. Больше не… никаких… никаких подстав.»
Едва ощутимое прикосновение нежных губ к уголку его собственного рта, нос, утыкающийся в скулу; Кристофер Келлер пахнет дешевым дезодорантом, пылью, и бумагой, и о Боже, клянусь всеми святыми, немножко пахнет спермой.
«Как… семейные консультации?»
«Да,» - говорит Тоби, его мозг скачет вслепую в кромешной тьме, пытается уловить нить разговора.
«Так значит… сначала разговор, потом заточка?»
Легкие усмешки на лицах обоих.
«О господи! Келлер, слезь с него!»
Сестра Питер Мари вернулась, где бы она до этого ни пропадала. Келлер, известный своим пренебрежением к представителям власти, отстраняется медленно, молекула за молекулой, и Тоби остается сидеть, вспотевший, запутавшийся, возбужденный.
«Увидимся, сестра,» - говорит Келлер и исчезает, махнув рукой.
«Он тебя принуждал?»
Он моргает. Сестра Мари стоит над ним, уперев руки в бедра, преисполненная возмущения.
«Нет. Нет, ничего подобного.»
Тяжелый вздох.
«Тобиас, ты ему позволил?»
Позволил, как будто у него был выбор; или позволил, как будто он не призывал к этому; или позволил, как будто он не хотел этого, не нуждался, не жаждал больше, чем героин, потому что героин никогда не нуждался в нем. Больше, чем зависимость, больше, чем принуждение: имя Криса Келлера вытатуировано у него на хребте, и чернила текут в каждой вене.
«Я не уверена, что хочу тебе помогать,» - говорит Пит, и каждый слог пронизан болью.
«Если вы не поможете, прольется кровь.» - спокойно произносит Тоби, со скрипом разворачиваясь к компьютеру. – «Это неизбежно.»
*
Консультации.
Тяжелые и недоверчивые взгляды через всю комнату, и кресла с продавленной обивкой, в которых ты, вроде, должен расслабиться, но никак не удается. Сестра Пит и ее глубокие печальные вздохи (ты уверен, Тоби? Ты уверен?), бумага, с явной неохотой передвигаемая по столу.
«Мы собрались здесь, чтобы… разрешить проблемы, возникшие между вами двумя. За пять лет знакомства между вами было много насилия – от которого пострадали и другие люди. Ради разрешения этих проблем все, что будет сказано в этой комнате, останется конфиденциальным. Поэтому можете обсуждать… вопросы… без страха обвинения. Кто-нибудь хочет начать?»
Крис поднимает руку, как школьник, нетерпеливый и честный.
«Крис.»
«Ну…» - он смотрит на Тоби жаркими, темными глазами. – «Я люблю тебя, Тоби.»
«Это мы уже знаем, Крис.» - говорит сестра Пит. Она старается не закатывать глаза. – «Что-нибудь еще? Честность, Крис, именно честность укрепляет отношения.»
Долгое молчание.
«Я подставил тебя с досрочным освобождением.»
Сердце заходится, в груди нарастает ярость. Дыши, думает Тоби, просто дыши и работай над этим. У тебя впереди целая жизнь.
«И я подменил заточки во время выступления.»
Сестра Пит резко втягивает воздух.
«Я отправил посылку для Арийцев. Я сделал это для тебя. Чтобы они больше никогда тебя не беспокоили.»
Побелевшие костяшки пальцев. Он знал, конечно, он знал, но Келлер не должен был произносить это вслух, потому что это становилось реальным, а он до сих пор хватался за выдуманную реальность, прижимался к ней в темноте, чтобы почувствовать себя живым. Правде не место в Оз, но именно поэтому все пошло по пизде с самого начала.
«Я убил много людей. Для тебя,» - продолжает Келлер, горло конвульсивно сокращается, он смеется, и смех его горек. – «Я даже пытался убить себя – ради тебя.»
«Тебе не нужно было умирать, Крис,» - говорит Тоби в наступившей тишине.
«И жить без тебя? Я не хочу, Тоби, никогда. Я не хочу жить вообще, если тебя нет рядом.»
И в этом вся правда, как пустая пуля, разлетающаяся на осколки. Осколки, которые уже пронизали все его органы, закрались в каждую кость. Келлер сделает что угодно, с кем угодно, только чтобы не расставаться, будет убивать, и калечить, и лгать, и манипулировать, чтобы не расставаться, и как можно завязать с алкоголем, если все, к чему ты прикасаешься, пропитано им насквозь?
«Ты подставил его, Келлер. Ты сделал все, чтобы это выглядело, словно он тебя толкнул.» - говорит сестра Пит.
«Я хотел, чтобы ты страдал,» - говорит Крис. – «Я хотел, чтобы ты страдал, как страдал я.»
Боль, почти материальная, поток в воздухе, замешанный на страстях из их жизней.
«Это все, что мы когда-либо делали. Страдали друг за друга, по вине друг друга.» - говорит Тоби. – «Я больше не хочу. Если мне придется провести здесь вечность, я хочу провести ее спокойно. Не надо, Крис. Больше никакой крови и насилия. Мы с этим разберемся, понимаешь?»
«Я хочу вечность, Тоби. Я хочу вечность с тобой.»
Между ними нет ни времени, ни пространства, Келлер пересекает комнату и нависает над ним, прежде чем сестра Пит успевает произнести хоть слово, и Тоби прижат к креслу сильными, большими руками, губы раздвигаются с силой, языки сплетаются в пародии на секс, и ему хорошо, он чувствует, что вернулся домой.
Он остается в кресле, задыхается, надзиратели оттаскивают Криса, и он слизывает каплю крови.
*
МакМанус, Мукада и Пит заперлись в комнате, пропитанной сигаретным дымом и неверием.
«Келлер сопротивлялся всю дорогу к яме и, судя по всему, до сих пор продолжает звать Бичера – уже шестой час.» - говорит сестра Пит. МакМанус фыркает, наливает себе еще на два пальца.
«Иногда я задаюсь вопросом: о чем думал Бог, когда сводил этих двоих вместе,» - произносит Мукада, подкуривая очередную сигарету от предыдущей.» - «Это ненормально.»
«Аминь,» - говорит МакМанус. – «Скажи мне, почему я должен перевести Келлера в Эм Сити, Пит. И пусть у истории будет хэппи-энд.»
«Ты сам прекрасно знаешь, что они убьют себя на пути друг к другу.»
«В этом есть смысл,» - говорит Мукада. Он пожимает плечами в ответ на подозрительные взгляды. – «Шиллингер мертв. Арийцы мертвы, а также Саид, и Хэнк, и Эндрю Шиллингер. Все, кто когда-либо становился между этими двумя, мертвы – и с чего начинались все их проблемы? Другие люди заставляли их подозревать и не доверять. У Бичера нет шансов на досрочное освобождение, а Келлер будет глубоким стариком задолго до того, как ему придется хотя бы задуматься об этом. Они оба осуждены на пожизненное. Мы можем дать им это. Чтобы поддержать спокойствие.»
«Я ничего не могу поделать, но мне кажется, что Тоби не видит другого выбора. Он соглашается на отношения с Келлером, чтобы упростить себе жизнь,» - говорит Пит, и недовольство горит в ней, несмотря на все годы, проведенные в Оз.
«Ну и что?» - говорит МакМанус. Он закуривает очередную сигарету, поднимает ее к лицу так, что уголь всех его ошибок впечатывается в сетчатку. – «Он ведет себя практично. Келлер никогда не отступит.»
«Это очередная зависимость,» - говорит Пит.
«Это меньшее из зол.» - произносит Мукада. – «Бичер всегда найдет что-нибудь, чтобы утопить свои печали. Келлер может оказаться самой безопасной отравой.»
Философское молчание.
«Келлер останется в яме на три дня,» - говорит МакМанус. – «Когда он выйдет, я запрошу его перевод в Эм Сити.»
*
Партия в карты с Рибадо. Разговор с МакМанусом до сих пор отдается в каждой клетке его тела (никакого откровенного секса, никаких заточек, регулярные – ухмылка – семейные консультации с сестрой Пит, только намек на проблемы, и вы оба окажетесь в общем блоке.)
Узаконенные штатом однополые отношения. Ну, давайте, помашите радужными флагами.
Беглый взгляд, попытка сдержаться, но все равно это похоже на удар хлыстом: Убийца Келлер, неторопливо пересекающий бокс, на руках груда вещей. Он ухмыляется и исчезает в камере, и Тоби бросает карты, готовый следовать.
Он останавливается в дверях.
«Привет.»
«Привет.»
Словно поэзия.
*
Свет выключается. Ночные сумерки Эм Сити. Келлер стягивает майку через голову, на спине видны пересекающиеся шрамы от операции. Тоби целует каждый, один за другим.
«Я люблю тебя, Крис,» - говорит он. Больше, чем героин, больше, чем Джен, больше, чем алкоголь, наверное, больше, чем расплывающиеся воспоминания о свободе, и больше, чем воздух. Больше, чем самоуважение и разум, больше, чем свою способность к ярости и возможную боль. Больше, чем страх за будущее, больше, чем все выученные им уроки.
«Я люблю тебя, Тоби.»
Поцелуи. Медленные и отчаянные, всепоглощающие поцелуи, выматывающие душу. Обнаженные тела, сталкивающиеся на нижней койке, тяжелое дыхание и отдаленное гиканье наблюдателя. Снова вместе. Навсегда. Тоби изгибается под умными пальцами, задыхается от ощущений, хочет секса так, как когда-то он хотел выпить.
Крис в нем, и легкая боль, потому что это было давно, слишком давно, но она исчезает под прикосновениями рта к его шее, под сильными пальцами, сжимающими его бедра. Покачивания, быстрее, чем волны в океане, но ближе, куда ближе, прилив тепла, обрушившийся на него, короткое замыкание в голове, и липкая сперма, склеивающая их после.
И боже правый, как ему хорошо.
Он слышит собственное прерывистое дыхание, чувствует дрожь в груди Келлера. Крис что-то бормочет, уткнувшись ртом в его грудь, и это очень похоже на «никогданепокидайменятобиникогданепокидайменябольшеникогданикогда».
Его руки поглаживают, автоматически предлагая утешение.
«Никогда, никогда,» - тихо говорит он.
Вышвырни совесть, как бродячую кошку. Закрой за ней дверь. В конце концов, он не лучше остальных, он такой же, как они. Жизнь без права на досрочное освобождение. Ему никогда не освободиться от всех призраков, столпившихся вокруг его кровати, но, по крайней мере, он будет не один.
Его любимая отрава рядом.
@темы: рекомендации, перевод, Chris Keller, Tobias Beecher, фанфикшн
-
-
17.03.2011 в 01:07-
-
17.03.2011 в 09:43-
-
12.01.2012 в 18:58спасибо.
-
-
13.01.2012 в 00:13-
-
14.01.2012 в 01:54очень
-
-
14.01.2012 в 01:57-
-
04.02.2017 в 17:00-
-
05.02.2017 в 00:14-
-
05.02.2017 в 04:52-
-
05.02.2017 в 12:13-
-
05.02.2017 в 12:31-
-
05.02.2017 в 13:08Сообщество мы сейчас не ведём, приятно, что еще кто-то читает)
-
-
05.02.2017 в 13:12-
-
05.02.2017 в 14:50-
-
05.02.2017 в 14:50ДА! Они бессмертны)))))))
-
-
05.02.2017 в 15:01ДА! Они бессмертны))))))) *hugs*